"Буало-Нарсежак. Человек-шарада" - читать интересную книгу автора

принять успокоительные капли, которые я прописал... Двадцать капель. Все
пока без изменений?
- Процедура закончится в пять тридцать утра.
- А нельзя ли... чуть пораньше?
- О-о! Это было бы грубым нарушением тюремного распорядка.
- Плевал я на распорядок, - проворчал Марек и в сердцах швырнул
трубку. - В конце концов, господин Гаррик, осужденный согласен... Все
согласны... Ну разве же это не абсурд? - И вышел, хлопнув дверью.
Я получил еще несколько телефонограмм, не представляющих никакого
интереса, и продолжал собирать данные о пострадавших, поступающие по
телефону, а затем направлял их в больницы. У нас еще не было правой руки, а
движение на въездах в Париж становилось спокойнее. Еще немного - и нам уже
не придется рассчитывать на что-либо, кроме потасовки. И тем не менее удача
нас не покинула. В четверть двенадцатого, когда я задремал, хотя всячески
силился бодрствовать и фиксировать все детали этой памятной ночи, раздался
еще один телефонный звонок.
- Говорит комиссар Дюселье... Я замещаю комиссара Ламбера... мое
почтение, мсье... у нас здесь тяжелораненый... велосипедист, ехавший без
фонаря... У него оторвано полруки. В данный момент мы пытаемся остановить
кровотечение.
- Возраст?
- Лет тридцать.
- Прекрасно. Посылайте его к нам.
Я сам пошел во двор встречать "скорую". Собаки метались, лаяли,
возбужденные необычными хождениями взад-вперед. Я заметил, что это была
великолепная ночь... последняя ночь Рене Миртиля! Возможно, Миртиль еще
молился. За кого? О чем? Где будет его душа, когда его тело поделят на
семерых? Нужно будет обратиться с этим вопросом к теологу, а у меня не было
времени на дальнейшие размышления - прибыла "скорая помощь". На ее тихий
гудок явились санитары. Подъезд осветился, и носилки извлекли из машины.
Мелькнуло бледное лицо, черный китель, белый стоячий воротничок.
Санитары набросили на пострадавшего одеяло. Я подошел к шоферу.
- Официант?.. Он возвращался с работы?
- Ничего подобного. Кюре. У него старый, разбитый велик без фонаря. В
него врезались одним махом... Однорукий кюре... плохо ему придется.
- Да замолчите же! - закричал я, выйдя из себя.
- Ах! Извините... Я, знаете ли, ничего против них не имею. У каждого
своя работа.
Он повернулся и ушел. Один из санитаров в вестибюле передал мне
портфель священника. Антуан Левире, двадцати девяти лет, викарий в Ванве. Я
был подавлен. Мне казалось, что я вижу сон, думаю головой другого. Что,
если Нерис будет находиться в таком же состоянии, когда воспользуется
головой Миртиля? Я пощупал карманы. Сигареты кончились. Я позвонил, чтобы
мне принесли кофе - большой кофейник. Почему не признаться откровенно? Я
был в шоке... Священник - один из семи подопытных свинок... Нет, мне это
казалось недопустимым и чудовищным. Надо было побороть еще один
предрассудок! Префект был прав, утверждая, что любой научный эксперимент
вначале кажется безумным. Собрав всю свою волю, я все же дрожал, воображая
себе, как священник Левире осеняет себя крестом рукой преступника.
Разумеется, эта рука уже перестанет быть рукой Миртиля. Она как бы