"Буало-Нарсежак. Дурной глаз" - читать интересную книгу автора

какая-то узловатая, морщинистая, со слезящимися глазами за металлической
оправой очков. Господи, Реми опускается, поднимает ножницы. Он специально не
опирается при этом о стол. Клементина всплескивает руками и смотрит на него
с выражением какого-то страха.
- Ну что, разве не шикарно! - говорит Реми. - Ты могла бы мне и помочь.
- Хозяин мне запретил.
- Это меня не удивляет.
- Доктор сказал, что тебе нужно с этим справиться самому.
- Доктор?.. Ты имеешь ввиду знахаря?
- Да. Похоже, что ты уже давно бы мог ходить. Это страх тебе мешал
стоять на ногах.
- Кто тебе это сказал?
- Хозяин.
- Выходит, я был парализован только потому, что я этого хотел?
Реми в бешенстве пожимает плечами. Его прибор был уже на столе. На
электрической плитке дымится серебряная кофеварка. Он налвает себе кофе.
Старая Клементина не отрываясь на него смотрит.
- Да сядь ты, наконец, - ворчит он. - Где Раймонда?
Клементина снова берет свое шитье и опускает глаза.
- Я не нанималась за ней следить, - бормочет она. - У нее нет привычки
сообщать мне, куда она идет, когда выходит из дому.
Реми мелкими глотками пьет свой кофе. Он чувствует себя несчастным.
Он считает, что если бы у него была нормальная семья, в такой день, как
этот, все должны остаться дома, чтобы любовно окружить чудом исцелившегося
больного. А здесь... Даже Раймонда его предает. Куда податься? Для чего
тогда ходить? Он зажигает сигарету и прищуривается.
- Клементина, почему ты на меня так смотришь?
- Ты сейчас так похож на маму.
Бедная старушка, она становиться идиоткой!
Реми выходит во двор. Он медленно продвигается вперед, проходит перед
пустым гаражом. В глубине двора, за выгребной ямой, Адриен поставил
маленькую черную машину, таратайку для инвалида, которую заводят вручную.
Надо будет ее кому-то отдать. Надо будет порвать с этим прошлым, которое
липнет к тебе, как смола. Для этого он должен быть способным жить, как все,
быть счастливым, беззаботным, добропорядочным мальчиком. Реми
останавливается перед оранжереей, прижимается лбом к стеклу. Бедная мамочка!
Если бы она увидела этот запущенный сад! Неужели никто больше сюда не
входит? Пальмы, покинутые на произвол судьбы, кажутся ему неестественно
больными; в бассейне гниют листья; все заросло чудовищно разросшимся
папортником, который стал похож на один гигантский куст. Настоящие джунгли!
Продираться сквозь них? Реми не может на это решиться. Могила мамы! Лучше бы
они поддерживали порядок в этой оранжерее, где она раньше любила укрываться
в одиночестве. Никто больше не ходит на кладбище. Скоро, однако, будет
праздник Всех Святых. Реми вспоминает свое последнее посещение кладбища
Пер-Ляшез. Он был еще маленьким мальчиком. Адриен нес его на руках. Раймонда
у
них еще не служила... Они остановились в начале какой-то аллеи. Кто-то
сказал: "Это тут". Реми бросил букет на гранитную плиту и потом, перед тем,
как уснуть, долго плакал в машине. С тех пор он туда больше не возвращался.
Запретил врач. Реми уже не помнил, какой из них. Он столько видел этих