"Буало Нарсежак. Та, которой не стало" - читать интересную книгу автора

Буало Нарсежак.

Та, которой не стало

Перевод с французского Л. Завьяловой

I


- Умоляю, Фернан, перестань метаться по комнате?.. Равинель остановился у
окна, отдернул штору. Туман сгущался. Он был совсем желтый вокруг фонарей
на пристани и зеленоватый под газовыми рожками, освещавшими улицу. То он
собирался в густые, тяжелые клубы, то обращался блестящими каплями
моросящего дождя. В разрывах тумана смутно проглядывала носовая часть
грузового судна "Смолена" и его освещенные 'иллюминаторы. Равинель
остановился, и тут до его слуха донеслись обрывки музыки: на судне играл
патефон. Именно патефон, потому что каждая вещь длилась около трех минут.
Потом наступала короткая пауза: верно, переворачивали пластинку. И снова
музыка.
- Н-да, рискованно, - заметил Равинель. - А вдруг с судна увидят, как
Мирей сюда войдет?
- Скажешь тоже, - возмутилась Люсьен. - Она уж все меры предосторожности
примет. И потом - это ведь иностранцы! Что они смогут рассказать?
Он протер рукавом запотевшее от дыхания стекло. Взглянув поверх ограды
палисадника, он увидел слева пунктир бледных огоньков и причудливые
созвездья, словно узорчатое пламя горящих в глубине храма свечек смешалось
с зеленым светом фосфоресцирующих светлячков. Равинель без труда узнал
изгиб набережной Фосс, семафор старого вокзала Биржи, сигнальный фонарь,
подвешенный на цепях, преграждающих ночью въезд на паром, и прожектора,
освещающие места швартовки "Канта-ля", "Кассара" и "Смолена". Справа шла
набережная Эрнест-Рено. Мутный свет газового рожка уныло падал на рельсы и
мокрую мостовую. На борту "Смолена" патефон наигрывал венские вальсы.
- Может, она хоть до угла на такси доедет? - предположила Люсьен.
Равинель поправил штору и обернулся.
- Вряд ли, она слишком экономна, - пробурчал он. И снова молчание. И снова
Равинель принялся расхаживать взад-вперед. Одиннадцать шагов от окна до
двери и обратно. Люсьен маникюрила ногти и время от времени поднимала руку
к свету, бережно, словно невесть какую драгоценность, поворачивая ее из
стороны в сторону. Сама она не сняла пальто, зато его заставила снять
воротничок и галстук, надеть домашний халат, обуться в шлепанцы. "Ты
только что вошел. Ты устал. Ты устраиваешься поуютнее и сейчас примешься
за ужин. Понял?"
Он понял. Он хорошо все понял. Даже слишком хорошо. Люсьен все
предусмотрела. Он хотел достать из буфета скатерть, но не тут-то было.
- Никакой скатерти. Ты пришел. Ты один. Ты ешь на скорую руку, прямо на
клеенке, - раздался ее. хриплый, властный голос.
Она сама поставила ему прибор. Швырнула между бутылкой вина и графином
кусок ветчины прямо в обертке. На коробку с камамбером положила апельсин.
"Прелестный натюрморт", - промелькнуло у него в голове. У него вдруг
вспотели ладони, тело напряглось, он так и застыл.