"Буало Нарсежак. В заколдованном лесу" - читать интересную книгу автора

своей победе, я обратил свой ясный взор к колыбели моих
первых лет. Бросая вызов временам и ненастьям, замок все
так же возвышался всеми своими горделивыми башнями, обвитыми
густым плющом вплоть до самой крыши. Флюгеры, сделанные в
виде вставших на дыбы драконов, рассекали поднимающийся из
труб тонкий сизый дым, а заходящее солнце освещало фасад и
окна замка. Неожиданно я заметил на нависающей над клумбой
балюстраде изящный силуэт мечтательной девушки в белом, с
букетом цветов в руках.
"Это она", - подумал я, бледнея.
Меланхолический вечер, легкий всплеск бьющейся о берега
воды, сплетение всевозможных волнительных чувств делали эту
непредвиденную встречу куда сладостней, чем первое свидание.
Но эта прекрасная девушка была дочерью вторженца, а я -
законный господин этих мест - вынужден был прятаться, словно
какой-то бродяга. В конце концов, любопытство победило
возмущение, и, укротив свою злость, я украдкой, прячась за
заросли тростника, дошел до террасы, вокруг которой летали
стрижи. Но меланхолическое дитя даже и не подозревало о
моем приближении. Силуэт ее вырисовывался темным пятном на
фоне пурпурного неба так, что я не мог разглядеть ее лица, а
видел лишь руки, обрывающие розу, душистые лепестки которой,
плавно кружась, долетали до меня. Из окон гостиной
доносился томный звук спинета (5), и на какое-то мгновение я
почувствовал мимолетные угрызения совести. Ведь я же
невольно разрушу царящий здесь мир и покой. Ведь из-за меня
девушка, черты которой я мог лишь домыслить, зальется
слезами! Нет, нет, дорогая мама! Я вовсе не забыл о ваших
уроках, но я всегда терзался от их безжалостной строгости.
В то время, как я мучился сомнениями, опьяненный этими
горькими прелестями, послышался женский голос.
- Клер! - звал он ее. - Клер!
Вздохнув, девушка исчезла из моего поля зрения. Я
повторил про себя это имя, которое без всяких видимых причин
стало мне казаться восхитительным. Клер! Уж ее-то, по
крайней мере, мне хотелось бы уберечь.
Наступила ночь; по водной глади прошла рябь, в тростнике
подали голос лягушки. Изворотливый, словно рептилия, я
обошел террасу и бесшумно прошел вдоль хозяйственных
построек, но внезапно остановился на углу конюшни. Боже!
Исчезла. Часовня исчезла, точнее, она была здесь, в траве
ее тонкие колонны рухнули, арки развалились, и руины заросли
чертополохом. Словно слепой, я сделал несколько шагов,
вытянув вперед руки. Неописуемый ужас охватил меня. Но
нет! От страшнейшего испытания я все же был избавлен, склеп
остался нетронутым, алтарный камень с искалеченным крестом,
на который пауки набросали паутины, заслонил собой вход.
Теперь жестокое упорство посельчан мне стало понятнее.
Вместе с тем страх, сразивший Мерлена и де Дерфа, тоже стал
объясним. Я ощущал одновременно гнев и ужас Других -