"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

(кроме заявления Глинки на Московском съезде, адресованного ко всем, включая
Пестеля; и то неизвестно, в какой форме оно было передано Бурцовым и
Комаровым), ни Киселевым, ни собственными сподвижниками из "Южного
общества". Поскольку активность заговорщиков в течение последующих четырех
лет инициировалась в основном усилиями Пестеля, то это сыграло едва ли не
решающую роль в истории "Южного общества" и всего заговора декабристов.
Почему же так происходило?

Дело опять же в репутации Пестеля, о котором известен и такой отзыв
упоминавшегося выше Е.И.Якушкина - сына декабриста: "когда Северное общество
стало действовать нерешительно, тогда он объявил, что если их дело
откроется, то он не даст никому спастись, что чем больше будет жертв, тем
больше будет пользы - и он сдержал свое слово. В Следственной комиссии он
указал прямо на всех участвовавших в Обществе, и если повесили только 5
человек, а не 500, то в этом Пестель нисколько не виноват, с своей стороны
он сделал для этого все, что мог" - как тут не вспомнить злодея более
поздней исторической эпохи - С.Г.Нечаева! Можно предположить, что такому
хитрому и бессовестному шантажисту просто невозможно было даже намекать на
неформальные контакты заговорщиков с представителями высшей власти: он тут
же бы взялся всех шантажировать - и своих соратников, обвиняя их в
предательстве, и самих вельмож, за спиной царя пускающихся в сомнительные
интриги. Так, возможно, думали о нем многие заговорщики. Но все же
представляется, что не совсем так.

Вспомним известную мудрость, не лишенную оснований: ты сказал один
раз - и я поверил, ты сказал дважды - и я стал сомневаться, ты повторил
трижды - и я понял, что ты лжешь! Уж что-то больно много совершенно
голословных обвинений в адрес Пестеля! А ведь он после ареста поначалу
держался вполне твердо и стал давать показания, уличающие других, лишь когда
остальные завалили обвинениями его самого. Правда, позднее случалось и так,
что, например, Никита Муравьев, избегавший вначале обвинять Пестеля,
сломался, ознакомившись с показаниями Пестеля против него. Но все же нет
никаких особых оснований обвинять Пестеля в ответственности за чрезмерную
откровенность на следствии и последовавшую жестокость наказания. Похоже, что
декабристы старались собственные грехи списать на казненного собрата.

Разумеется, у Пестеля была особая ментальность, отталкивавшая других -
недаром он был сыном собственного отца и братом собственного брата! Кандидат
в диктаторы не импонировал многим. Но в бесчестности его было обвинить
трудно. Более того, можно предположить, что его особая честность заговорщика
и революционера (а следовательно и интригана, не чурающегося обмана) была
вполне безупречной. Никто поэтому не рискнул посвятить Пестеля в хитрые
отношения заговорщиков с высшими начальниками, под опеку которых попало
Тайное общество - это могло вызвать бурю и скандал, ставящие под удар всякую
возможность продолжения организованной мистификации!

Пестеля обвиняли в излишней рассудочности и черствости. Бестужев-Рюмин,
например, писал: "Пестель был уважаем в обществе за необыкновенные
способности, но недостаток чувствительности в нем был причиною, что его не
любили. Чрезмерная недоверчивость его всех отталкивала, /.../ он делал