"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

Миновав перед рассветом пригороды Петербурга, Александр I приказал
кучеру остановиться: его внимание привлекла комета, отчетливо видимая над
горизонтом - с четверть часа он смотрел на нее и на оставленную позади
столицу. "Видел ли ты комету?" - спросил он затем у кучера. Тот подтвердил.
"Знаешь, что она предвещает?" Не дожидаясь ответа, сам произнес: "Бедствие и
горесть" - и добавил, помолчав: "Так Богу угодно!"

Елизавета Алексеевна выехала из столицы через два дня вслед за мужем,
но не спешила так, как ее взволнованный супруг. Она доехала до Таганрога на
десять дней позже него - 23 сентября.

Вскоре после отъезда императорской четы должен был срочно уехать в
Грузино Аракчеев - об этом подробнее ниже.

Петербург, таким образом, оказался в безраздельной власти графа
Милорадовича.

12 сентября состоялось еще одно знаменательное событие: из Петербурга в
продолжительный (четырехмесячный) отпуск выехал Н.М.Муравьев. В солицу он
вернулся только 25 декабря - уже под арестом и конвоем. Все бурные события
осени и начала зимы 1825 года в Петербурге происходили, таким образом, при
отсутствии признанного главы "Северного общества"!

Еще до отъезда Никита Муравьев развивал изрядную активность, главным
образом - в отношении цареубийственных намерений Якубовича. Он отправил
письмо к С.П.Трубецкому, предупредил через фон-дер Бриггена "Южное
общество", а сам обязался уведомить сообщников в Москве. Трубецкой,
приехавший позже в Петербург, крайне скептически оценил решимость Якубовича.

В Москве, куда незадолго до того переместились такие прежде энергичные
деятели как А.А.Пущин и С.М.Семенов, ни они сами, ни другие заговорщики уже
не имели пыла, чтобы поддерживать налаженную деятельность организации;
Оболенский, побывав там в прошедшем феврале, мог в этом убедиться. Не
слишком оживил ветеранов и приезд Муравьева.

Проведя беседы с москвичами и со специально вызванным из имения
М.А.Фонвизиным, Никита получил полное сочувствие к своему отрицательному
отношению к цареубийству. Фонвизин при этом, как вспоминал Муравьев,
произнес по существу надгробное слово Тайному обществу: "хотя он уверен в
душе своей, что Якубович не исполнит сие, но что долг наш ему в том
воспрепятствовать. Сверх того, прибавил он, общество, по моему мнению, может
сделать только хорошую вещь - разойтись и посоветовать своим членам заняться
исполнением своих семейных обязанностей".

Специальную беседу Муравьев провел с отставным генералом М.Ф.Орловым,
рассказав ему об общей политической ситуации, росте недовольства публики,
слухах о предстоящем переводе гвардии на военное поселение (очередная
антиправительственная выдумка!) и планах Тайного общества. Целью беседы,
по-видимому, было склонить Орлова возглавить организацию. Но Орлов от этого