"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

условиях того, что произошло в дальнейшем, не должен был опасаться
ответственности за это, хотя бы и с учетом всем известной мстительности
своего оппонента.

Преступлением было другое: прямо продекларированное намерение к
неподчинению царскому манифесту или какому-то другому категорическому
распоряжению, предположительно, но с высочайшей вероятностью находящемуся в
запечатанных конвертах. В своем послании от 3 декабря 1825 года (об этом
подробнее ниже) великий князь Константин Павлович квалифицировал такое
неподчинение, действительно осуществившееся 27 ноября, как прямую измену
присяге, принесенной императору Александру I - и юридически был совершенно
прав!

При скудности сохранившихся сведений нельзя безоговорочно утверждать,
что эта же тема поднималась и в разговоре Николая с Лопухиным 22 ноября, и
тем более утверждать, что позиция Лопухина тогда полностью совпадала с
позицией Милорадовича. Но если это было так, тогда обвинения Константина
Павловича, обращенные в упомянутом заявлении в адрес Лопухина как
председателя Государственного Совета, попадают прямо в цель к нему и как к
личности! При таком раскладе получается, что Лопухин рискнул на тяжелейшее
преступление еще 22 ноября, когда состояние здоровья императора (согласно
информации в столице) было и вовсе неопределенным!

Разумеется, Милорадович прекрасно понимал преступность своих действий -
потому и попытался, даже полностью контролируя ситуацию в собственных руках
и умело ведя дело к запланированному результату, принять меры, чтобы вовсе
не распечатывать указанные конверты, а Лопухин 27 ноября старался не
высовываться на передний план - из чего бы он при этом ни исходил!

Вот и Николай Павлович, слушая речи Милорадовича по существу
преступного характера и не пытаясь им противостоять должным образом, а 27
ноября совершенно не попытавшись помешать осуществлению этого преступления,
сделался соучастником уже и юридическим! Это был уже не морально-этический
проступок, каковым были рассуждения о живом человеке как о мертвом!

Это усугубляет мотивы того, почему разглашение фактической канвы
событий 25-27 ноября оставалось совершенно недопустимым и в царствование
Николая I, и значительное время спустя.

Обзаведясь таким сообщником, Милорадович, повторим, мог не бояться
юридической ответственности перед императором Николаем I - тем более, что
озаботился наличием свидетеля в лице Воинова.

Ничем ему не мог угрожать и Константин I, если бы таковой все же
состоялся - ведь Милорадович хотя и действовал противозаконно, но вроде бы
прямо в интересах цесаревича.

Но вот почему Милорадович не опасался и Александра I, до которого,
останься он жив, могли бы дойти крамольные взгляды и намерения Милорадовича?
Ведь Николай, обнаружив теперь столь непримиримого противника собственным