"Янка(Иван Антонович) Брыль. В Заболотье светает" - читать интересную книгу автора

Янка Брыль
(Иван Антонович)

В Заболотье светает


-----------------------------------------------------------------------
Перевод с белорусского А.Островского. Художник В.В.Красновский.
Янка Брыль. Повести. - М., "Советский писатель", 1979, 432 стр.
OCR & SpellCheck: Zmiy ([email protected], http://zmiy.da.ru), 03.04.2004
-----------------------------------------------------------------------

Янка Брыль - видный белорусский писатель, автор многих сборников
повестей и рассказов, заслуженно пользующихся большой любовью советских
читателей. Его произведения издавались на русском языке, на языках народов
СССР и за рубежом.
В сборник "Повести" включены лучшие из произведений, написанных автором
в разные годы: "Сиротский хлеб", "В семье", "В Заболотье светает", "На
Быстрянке", "Смятение", "Нижние Байдуны".
Художественно ярко, с большой любовью к людям рассказывает автор о
прошлом и настоящем белорусского народа, о самоотверженной борьбе
коммунистов-подпольщиков Западной Белоруссии в буржуазной Польше, о
немеркнущих подвигах белорусских партизан в годы Великой Отечественной
войны, о восстановлении разрушенного хозяйства Белоруссии в послевоенные
годы.


1

Первый уход "в люди" начался у меня очень рано.
Был я тогда еще таким богатырем, что, выгоняя за околицу пеструю
свинью, считал это полной рабочей нагрузкой. Щелкнул я как-то мокрым кнутом
по ограде из колючей проволоки, а кончик кнута обмотался и застрял на
колючке. Найти выход из этой беды, казалось мне тогда, было невозможно, и я
заплакал, не выпуская из рук кнутовища.
Уже в то время отец мой, Петрусь Сурмак, вынужден был считать меня
помощником в хозяйстве. И я пошел в пастухи к Бобруку, самому богатому в
нашем Заболотье.
Это было весной двадцать пятого года. Помню, батька угрюмо шагал по
деревенской улице, а по большим следам его босых ступней вприпрыжку семенил
я. Поскользнулся на размокшей от дождя тропке и шлепнулся на руки в грязь.
- Ну, чего ты? - оглянулся отец. - Не падай духом, чудак человек...
А сам все хмурился.
Да и как тут не хмуриться человеку, который был трижды ранен, имел два
георгиевских креста, командовал взводом при штурме Перекопа, а теперь,
вернувшись в родную западнобелорусскую деревню, снова попавшую в лапы панов,
должен отдавать в батраки своего семилетнего первенца?..
Вскоре я оказался за высокими серыми воротами Бобрукова двора, а отец
ушел домой... Немало было потом ворот и калиток в чужих дворах, из которых я
день за днем выгонял чужую скотину, но больше всех запомнились мне ворота,