"Эдвард Брайант. Корпрускулярная теория" - читать интересную книгу автора

нуждаюсь в Джеки Дентон не только как в слушателе или в источнике
информации. Между прочим, в её кабинете в запертом ящике лежит пистолет. Она
не отказала бы мне в просьбе.
Раздражающая регулярность коротких гудков заставила меня очнуться.
Минутку, сказал я себе. Ричмонд, ты что предлагаешь?
У меня не было ответа. Пока.

Поздно вечером я открыл застекленную дверь на втором этаже и потревожил
девственную нетронутость снега на верхней веранде. Я смотрел в ночное небо,
а вокруг меня струился теплый воздух из приоткрытой двери. Несмотря на
облака, затянувшие Каскадные горы, над тьмой господствовали три сверхновые.
Я мысленно провел прямые линии; соедините точки и решите головоломку - что
запрятано на картинке?
Несколько лет назад одна сумасбродная затея привела меня к
месмеристке - так она себя называла. Накануне я вспомнил, что существует
способ расширения возможностей компьютеров. Этот способ, в частности,
использовали для увеличения разрешающей способности фотопроб "Маринера" и
"Викинга". В то время мне казалось логичным, что и человеческую память можно
как-то улучшить и прояснить с помощью гипноза. Воистину дикая фантазия. Но
тогда идея показалась мне достаточно разумной и убедительной и привела в
заведение мадам Гузман. Мадам Гузман имела кожу цвета бронзы; намеренно
одевалась и вела себя как стереотип нашего представления о цыганке. Шарф и
магический шар были уже перебором.
Перед тем, как подняться на борт, Лиза остановилась на секунду и
помахала с верхнекй ступеньки трапа; ветер разметал её темные волосы вокруг
лица.
Единственное, что удалось мадам Гузман, это как бы заморозить последний
образ Лизы. Потом она приблизила меня к ней вплотную. До сих пор мне порой
видится в кошмарах: глаза Лизы устремлены вдаль, вся она какая-то зернистая,
как на газетной фотографии. Я смотрю, но не могу прикоснуться. Я говорю, но
она не отвечает. Меня знобит от холода... и я шире распахиваю застекленную
дверь.
И вдруг!.. В космосе открывается глаз. Сияние, холодное как свет от
лампочки холодильника в ночной кухне. Марс исчезает, поглощенный блеском
"новой". Еще одна, отмечаю я. Новое око завораживает меня, пригвождает к
месту так же легко, как ребенок пришпиливает очередную бабочку в своей
коллекции.
Ник!
Кто это?
Ник...
Ты - слуховая галлюцинация.
Здесь, на веранде, вокруг меня вихрится смех. От этого звука должны
обрушиться хлопья снега на деревьях. Дрожит немое спокойствие гор.
Секрет, Ник.
Какой секрет?
В пятьдесят один ты уже вполне можешь его отгадать.
Не надо со мной играть.
А кто играет? Сколько бы времени ни оставалось...
Ну?
Одиннадцать лет ты фантазировал, плыл по течению, не реагировал ни на