"Дуглас Брайан. Дочь друидов ("Конан")" - читать интересную книгу автора

бросок - и снова отдых.
В третий раз он повалился, утыкаясь макушкой в кожаное ведро. Плеснула
вода. Так и есть! Он сунул голову в ведро и начал жадно пить, захлебываясь и
постанывая.
Еда в горшке выглядела, против ожиданий, вполне пристойно. Вместо
ожидаемой похлебки, по виду, вкусу и запаху напоминающей помои, там были
тушеные овощи и, о чудо, кусок мяса!
Туризинд жадно проглотил их, чувствуя, как с каждым куском к нему
возвращаются силы. Вероятно, стражники знали об этом, потому что больше к
нему никто не заходил. Обессиленный пленник - это одно; но Туризинд,
знаменитый наемник, капитан головорезов и убийца, внушал к себе уважение.
Рисковать не стоило.
Свет в узком оконце постепенно угасал. Туризинд спал. Лихорадка то
принималась трепать его, навевая жуткие сновидения, то отступала, и тогда
сон пленника был спокоен и черен.
Так прошел первый день, и так минула первая ночь.

Глава третья

Публичная казнь

Туризинда разбудил скрежет замка. Пленник пошевелился и услышал новый
звук: лязг железа. Он поднес к глазам руки и увидел, что ночью, пока он
спал, его заковали в цепи. Должно быть, в питье помешали какое-то зелье,
которое усыпило пленника. И, кстати, помогло избавиться от лихорадки. Жар
прошел, осталась только противная слабость.
Туризинд сел, положив на колени скованные руки, и с интересом уставился
на дверь. Хотелось бы ему знать, что еще приготовили для Туризинда люди
герцога!
Дверь, наконец, открылась, и в комнате очутились двое: гигантского
роста детина в кожаном фартуке, с ножом и еще десятком жуткого вида
инструментов за поясом, и с ним - невысокий, чрезвычайно аккуратный человек
с умным, немного грустным лицом.
"Палач и с ним доктор, - подумал Туризинд. - А может, секретарь, чтобы
записывать показания, - впрочем, при нем нет чернильницы, а это, по меньшей
мере, странно... Но не станут же они допрашивать меня прямо в этой комнате?
Да и о чем спрашивать? Им и без того все известно..."
Детина в фартуке приблизился к Туризинду, в то время как маленький
сухой человечек остался стоять возле двери. Присев на корточки перед лежащим
пленником, верзила сказал:
- Сядь.
Туризинд повиновался, глядя на палача спокойно, почти даже без
интереса.
- Ага, - молвил верзила и вдруг резко оттянул у пленника веко.
Полюбовавшись на глаз, отпустил. Взял за скованные руки, сдернул
повязку. Почти с детским любопытством уставился на рану: края ее чуть
воспалились, набухли, но были розовыми, не багровыми и не лиловыми.
- Угу, - сказал детина.
Он снял с пояса тонкие клещи и осторожно раздвинул края раны. Туризинд
увидел, наконец, то, что причиняло ему столько неудобства: длинную узкую