"Дуглас Брайан. Дворец наслаждений ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Служанка отступила на шаг и повторила:
- Не желает ли господин, чтобы мы танцевали для него?
- Что ж, танцуйте, - кивнул рыцарь. - Я посмотрю.
И служанки танцевали под призрачную музыку. Их тела постепенно
обнажались, дразня мужское естество. Фигуры были безупречны, движения -
легки... но чего-то не хватало Маримальту для полноты удовольствия. В
робости и покорной вежливости рабынь сквозило что-то, что настораживало и
даже удручало.
Маримальт был воспитан в духе подлинного аристократизма. Он не мог
позволить, чтобы из-за его недовольства пострадали слуги, особенно - чужие,
и поэтому старательно делал вид, что танец очень его занимает. Но в глубине
души он оставался разочарованным.
"Может быть, - думал Маримальт, - я попросту привык, что все женщины от
меня без ума? И в самом деле, герцогини и камеристки, жены сановных вельмож
и простые рабыни в моем присутствии улыбаются и стреляют глазками совершенно
одинаковым образом. А эти служанки, похоже, слишком сильно боятся своей
хозяйки..."
В общем-то, рыцарь был даже уязвлен этим обстоятельством. Счастливая
внешность, знатный род, воинская доблесть и богатство, а самое главное -
молодость - все это сделало его дамским любимцем. Немудрено, что он
избаловался и чувствовал себя неуютно, если вместо женского обожания
встречал холодную отстраненность.
Однако вскорости он перестал думать об этом. Странные вещи происходили
с ним. Маримальт словно погружался в сои, все его ощущения обволакивало
ленивым покоем, близким к безразличию, в то время как внешне он продолжал
бодрствовать. Ему показалось, что вокруг него колышутся зеленоватые морские
волны, и далеко вверху пробегают солнечные блики...
Приблизительно в это самое время Конан сражался со слугой-великаном.
Киммериец незамеченным прокрался почти к самой купальне и увидел Эвнику.
Лемурийка беседовала с Нагиром. Уродец с виноватым видом стоял перед ней.
Хозяйка подводного обиталища сердито выговаривала ему на языке глубин. Ее
руки нервно теребили золотую цепочку, на которой покачивался шлифованный
изумруд - тот самый, сквозь который она наблюдала за турниром.
Нагир, судя по всему, осмелился возразить своей госпоже, вставив в ее
гневную речь короткое замечание, состоящее из щелканья и тоненького визга.
Эвника пришла в ярость и залепила уродцу звонкую пощечину. Она дважды
топнула ногой, а после запустила ему в голову изумрудом и ушла. Нагир, на
глазах которого проступили слезы, поклонился ей вслед и удалился в другую
сторону. Изумруд остался лежать на траве.
Упускать такую возможность варвар не собирался. Конечно, по сравнению с
тем, что можно было выкрасть из обиталища Эвники, особой ценности этот
изумруд не представлял. Но особое чутье, развившееся у киммерийца за годы
странствий и приключений, подсказывало: камень достоин внимания.
Выскользнув из-за колонны, варвар нагнулся, чтобы поднять изумруд, как
вдруг... Из ниоткуда возникший слуга-великан обхватил Конана стальными
ручищами и сжал, как удав сжимает свою добычу.
Он не спешил поднимать тревогу. Великан был абсолютно уверен, что
справится с незваным гостем сам, без посторонней помощи. У него были все
основания так полагать. Нечасто киммерийцу выпадала схватка с противником,
превосходящим его по силе, - разве что это был какой-нибудь монстр или