"Дуглас Брайан. Долгий путь ("Конан") " - читать интересную книгу автора

остановило нашей вражды. Нам не было дела до страданий людишек, ведь мы были
равными противниками и стоили друг друга. Только это нас и занимало. Но вот
Мемфис заручился помощью людей, этих ничтожных созданий... Я ненавижу
людей! - взревел вдруг Амида, и по его телу побежали струйки оттаявшей
воды. - Это дьявольское отродье! Их жизнь коротка, но за эти считанные
мгновения, что они проводят на земле, они успевают совершить столько добра и
зла! Богам потребовались бы столетия, чтобы сравняться в счете с человеком.
Люди стали союзниками Мемфиса. Он научился принимать их облик. Этот
облик был, с их точки зрения, весьма несовершенным и даже смешным, и поэтому
они полюбили его. Вот загадка человека! Человек может полюбить уродливое и
смешное. Человек может полюбить отталкивающего старикашку, который забывает
половину из того, что ему только что рассказали. И Мемфис понял это, и
научился этим пользоваться.
А я никогда не снисходил до людей. Меня не интересовали их убогие
тайны. Мне не хотелось заключать с ними союз. Я предпочел бы, чтобы их
никогда не было!
И однажды я поплатился за свою гордость. Мемфис со своими
отвратительными союзниками подстерег меня и набросил на меня сеть из своих
чар. Спустя короткое время я, побежденный, поверженный, униженный, был
превращен им в крошечную уродливую статуэтку и помещен здесь, в этой пещере,
посреди озера.
Мемфис приковал меня к каменному лотосу, так что он стал моей тюрьмой.
Но день и ночь сверху падают на меня благодетельные капли воды. Чем полнее
луна, тем гуще и чаще эти капли, тем быстрее расту я. Ледяной покров в
точности повторяет форму статуэтки, только увеличивает ее в размерах. Но
увы, каждый месяц луна начинает убывать, и лед тает, а прозрачная статуя
делается все меньше...
Конан присмотрелся и увидел, что внутри ледяной глыбы мерцает что-то
темное. И это что-то было статуэткой, как и говорил Амида. Статуэткой,
полной жизни и ненависти. Но она не могла двинуться с места и только
пыталась прожечь своих собеседников яростным взглядом больших, узких глаз.
А лед статуи все плавился. Озеро, окружающее пленного Амиду, вскипало,
по черной воде плыли пузыри, в которых причудливо отражалось пламя свечей.
От лотоса, волнуясь, разбегались круги.
- Я могу разрубить его мечом, - сказал Конан своему спутнику. - Но не
знаю, стоит ли это делать. Если дух Амиды заточен внутри этой статуэтки, то
неразумно будет выпускать его на свободу.
- Ты делаешь большие успехи в деле изучения природы духов, - похвалил
его стигиец.
Конан поглядел на Гирадо искоса, но ничего не ответил.
Вместо этого он обратился к божеству:
- Дракон Мемфис умен и добр, насколько я успел заметить.
- Как ты можешь судить, кто умен и кто добр! - заревела статуя. Теперь
лед трясся, как желе, наполовину расплавленный, и золотой свет внутри глыбы
разгорался все ярче. - Ты ничтожный, жалкий...
- Дракон Мемфис поступил правильно! - крикнул Конан. - Ты останешься
здесь, в темноте и безвестности, Амида, и не сможешь помешать нам продолжить
наш путь!
Со страшным грохотом лед обвалился в озеро. Обезображенные куски статуи
закачались на черных волнах. "Скорлупа", одевавшая изящные руки и толстые