"Серж Брюссоло. Ночная незнакомка " - читать интересную книгу автора

побольше. Телохранитель... странное ремесло для женщины, правда?
Они прошли в гостиную и уселись по разным концам дивана. Сара с
восхищением смотрела на пол, изучая защищенную стеклянной плитой огромную
картину из разноцветного песка.
- Когда вы начали этим заниматься? - спросила Джейн.
Сара вздохнула. Ей тысячу раз задавали этот вопрос, но у нее не хватало
духу признаться; что она уже устала отвечать на него.
- Мой отец был старшим сержантом и служил в морской пехоте. Он был
настоящий ирландец - ревностный католик и страстный любитель картошки. В
жизнь отца органически вошли поэтические поверья и приметы его родины:
гномы, король Пак. Эти сказки я обожала в детстве. Во время войны с Кореей
он был снайпером и вернулся с "Пурпурным сердцем" <Медаль, которой в США
награждаются военнослужащие, раненные в бою>. А в отставку отца отправили
из-за того, что его ненависть к коммунистам постепенно переросла в
паранойю... если не в буйное помешательство. Он стал неуправляемым. Сначала
отца пытались использовать в составе личной охраны президента, но он
подозревал буквально всех, по любому поводу и без повода выхватывая оружие.
Когда однажды отец чуть не застрелил журналиста, обвинив его в том, что он,
дескать, спрятал автомат внутри камеры, его вежливо поблагодарили, вручив
еще одну медаль, и мы отправились жить на небольшое ранчо недалеко от
Сан-Бернардино. В то время там было менее шикарно, чем сейчас.
- А мать? - спросила Джейн.
- Она умерла, когда я появилась на свет, - тихо ответила Сара. - Отец
не смог ей простить, что она не подарила ему сына. Он недолго ее оплакивал -
такой уж был человек: война избавила его от сентиментальности. Когда
коммунисты убили лучшего друга отца, в его голове что-то заклинило. Он
принялся за мое воспитание, решив, как видно, вырастить из меня мальчишку.
Едва мне исполнилось десять лет, отец вывел меня во двор и заставил сжечь
всех кукол. Пришлось подчиниться. Представьте, я никогда в жизни не носила
платьев! Тогда костер, устроенный отцом во дворе ранчо, носил символический
характер: по его мнению, я уже достигла подходящего возраста, чтобы войти в
мир взрослых. Взамен игрушек он дал мне два чугунных утюга и показал, как с
их помощью накачивать мускулы. А потом подарил револьвер, настолько тяжелый,
что я с трудом могла держать его обеими руками: пистолет сорок пятого
калибра, весивший полтора килограмма в заряженном виде.
- Сначала вы сказали "револьвер".
- Это одно и то же. Позже вместо револьвера в американской армии стал
использоваться автоматический пистолет. Отец словно не понимал, что я была
девочкой. И звал меня не Сарой, а Падди. По утрам мы обычно отправлялись в
поле и расстреливали не меньше сотни патронов. Когда возвращались, я была
наполовину оглохшей, мои пальцы покрывали волдыри от соприкосновения с
горячей сталью. Учительница музыки, у которой я брала уроки фортепиано,
выставила меня за дверь, заявив, что я навсегда потеряна для искусства,
поскольку мои барабанные перепонки безнадежно испорчены звуками выстрелов. А
ведь она считала меня талантливой!
- И как вы все это выдерживали?
- Я не задавала себе такого вопроса, потому что верила каждому слову
отца. Мне и в голову не приходило, что можно жить как-то иначе. Для меня он
был настоящим героем, жертвой заговора вашингтонских бюрократов. По
воскресеньям мы отправлялись в лес и рыли тайные бункеры на случай, если