"Александра Бруштейн. И прочая, и прочая, и прочая ("Вечерние огни" #1)" - читать интересную книгу автора

И тут начинают хохотать все. Не исключая самого Мити.
- Понимаете... - давится он смехом. - Вот ей-богу, то есть честное
слово, просто не знаю, как это вышло... Идет сходка, люди говорят речи, и
вдруг, смотрим, прямо против нас в актовом зале царь на портрете! Стоит,
прямо на нас смотрит... И хоть бы он прилично одет был! А то - в белом
меховом балахоне с черными хвостиками, на голове корона - дурак дураком! Ну
и, конечно, не стерпели... - счастливо хохочет Митя. - Бросились на него
всей кучей - в клочья изорвали...
- Томагавками изрезали! - радуется Анастасия Григорьевна.
- Зачем томагавками? Ножами перочинными. Каждый себе по куску
отхватил... Мне, глядите, свиной пятак достался!
Митя достает из кармана лоскут портретного холста: вздернутый нос и усы
царствующего императора.
- А Витька Сметанин корону отрезал! - говорит Митя не без зависти.
- Ну, вот что, друзья... - говорит Морозов. - Шутки шутками, а надо
спешно думать, что делать с Митей.
Прежде всего, конечно, уничтожить, сжечь в печке его злополучный
трофей - царский нос. Потом родители Мити умоляют сплавить его самого из
города. Ведь он председательствовал! Верховодил! Был зачинщиком! Все это
правильно, но как и куда сплавить мальчишку? Поезда не идут. Пароходы еще
действуют - Митя может доехать до Старой Руссы, где у него есть родные. Но
как посадить Митю на пароход? На пристани уже, конечно, установлена слежка
за всеми отбывающими, - там Митю сразу сцапают, как куренка.
Решаем иначе: Иван проводит Митю окольной дорогой до следующей
пристани - вниз по течению Волхова. Там Митя сядет на пароход.
Объясняем Ивану, что это надо выполнить с умом, чтобы и самому не
засыпаться, и Митю не провалить. Впрочем, за те восемь месяцев, что Иван
живет у нас, он прошел достаточную школу: Митя - не первый, кого он
провожает к безопасному месту. Иван знает, что идти он должен впереди Мити,
а потом оставить мальчика на некотором отдалении от пристани. Спустившись к
воде - без Мити! - надо осмотреться и, лишь убедившись, что на пристани
"чисто", вернуться к Мите и сделать ему знак, чтоб спускался к реке - один!
Следить издали, как мальчик взойдет на пароход, и лишь тогда, по отплытии
парохода, топать домой, в Колмово.
Все это Иван отлично знает, все это он выполнит точно и добросовестно.
А в случае, если бы дело обернулось как-нибудь угрожающе - ну, например,
если бы Иван напоролся на офицера, которому отдал честь не так, как надо,
или если бы их с Митей задержали на пристани, - я тоже уверена: Иван
вывернется. Есть у него один неотразимый козырь. Козырь этот - в той маске
непроходимого тупоумия, какая выковалась у русского мужика и солдата в
результате вековечного угнетения. Этой защитной личиной притворной глупости
мужик и солдат великолепно дурачат господ и всяческое начальство. Этой
маской, как я не раз видала, Иван владеет отлично.
Выслушав все наставления, Иван спокойно надевает пегую, не по росту,
шинель и сильно утомленную жизнью фуражку-блин (солдат так называемой
"слабосильной команды", из которой вербуются денщики, одевают не по
последней моде).
- Пошли, паничок!
И уходит с Митей.
Днем, в отсутствие Ивана, приходит Григорий Герасимович Нахсидов, врач,