"Ханс Кристиан Браннер. Мальчик и мышонок (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

То, что у Бёрге был собственный ручной мышонок, который ел с его
ладони, для которого он добывал французскую булку и молоко, никого не
касалось, и говорить об этом никому не следовало. Душу Бёрге переполняло
счастье, иногда прорывавшееся ликующим смехом, а мама и Гокке сидели за
столом со скучными лицами и ни о чем не догадывались. Но Бёрге не мог долго
молчать и однажды на кухне проговорился. Он сидел на плетеной корзине, а
Гокке большими красными руками мыла посуду.
- А ты не знаешь, что у меня есть! У меня есть мышонок, настоящий,
живой мышонок!
- Что-что, милый? - Руки замерли в тазу с посудой. - Живой мышонок?
Откуда он у тебя?
И Бёрге все рассказал. И про глазки, и про носик, и про мордочку. Он
вовсе не собирался об этом рассказывать, ему хотелось только чуть-чуть
приоткрыть свою тайну и снова спрятать ее, но он не рассчитал своих сил, и
тайна вырвалась наружу. Он размахивал руками, колотил пятками о корзину, он
мчался вперед закусив удила. Желаемое выдавалось за действительное, еще не
сбывшиеся мечты и ночные фантазии - все закружилось и понеслось. Чердак
кишел мышами, которые появлялись, стоило ему свистнуть, они следовали за
ним по пятам, ели у него из рук, кругом были норки с розовыми мышатами, и
старый самец с поседевшим кончиком хвоста был мышиным королем. Ничего
удивительного, что Гокке так и загорелось немедленно увидеть все своими
глазами - чашки и тарелки могут подождать! Бёрге уже тянул ее за передник.
Пошли! Он первый бросился на чердак.
Но посреди крутой лестницы пухлые ножки в носочках вдруг остановились.
Ничего особенного там на чердаке нет. Да и время сейчас неподходящее,
мышата приходят, только когда стемнеет. К тому же они слушаются одного
Берге, потому что его они не боятся. Кто знает, как будет при
посторонних...
Однако Гокке ничего особенного и не ждала. Она лишь взглянула на
кусочек хлеба, выеденный посередине, и сморщила нос на черные продолговатые
зернышки, которые в изобилии валялись вокруг. Вот и все. Потом она прошлась
по чердаку, шаркая большими плоскими ступнями, накрыла газетами несколько
стульев и внимательно все оглядела, отвечая Бёрге односложно и невпопад.
В тот же вечер и произошли неожиданные и роковые события, неизбежные,
когда в дело вмешиваются взрослые. День Бёрге уже завершился вечерней
молитвой, и на лестнице стихли шаги матери, как вдруг прямо у него над
головой раздался грохот, будто кто-то уронил груду кубиков. Перина
взметнулась, точно земля, выброшенная кротом, охваченный отчаянием Бёрге
уставился в темноту. Грохот сменился странным скрежетом, а потом наступила
тишина, которая все знала и молчала.
- Петер! - громко позвал Бёрге и обнаружил, что его ноги действуют
сами по себе: раз - он сел на постели, два - спрыгнул на пол, три -бегом на
лестницу, дверь сама захлопнулась за ним. На лестнице он упал и ушиб ногу,
но даже не заметил этого - в ушах все еще слышался страшный грохот. На
чердаке он увидел какую-то четырехугольную дощечку, на ней застыл Петер.
Глаза у Бёрге стали совсем темными и большими. Взгляд был прикован к
спинке Петера... такой неподвижной. Задние лапки были поджаты и не
доставали до пола, хвостик безжизненно свешивался с дощечки. Бёрге нежно
подул на мышонка, тонкие серые волоски шевельнулись, обнажив белый
подшерсток, но сам Петер не двинулся. Тогда робкий палец скользнул по