"Ханс Кристиан Браннер. Трубка (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

но ведь тогда они только крепче вцепились бы в нее. Справа шел один из
братьев мужа, слева - ее собственный брат Вильхельм, только он так жестко
берет под руку. На минуту ее мысли задержались на Вильхельме, который сейчас
шагал рядом и крепко держал ее, как и положено брату; неожиданно
вспомнилось, как однажды, еще детьми, они вырыли в земле яму, потом присели
возле нее на корточки с зажженной свечкой и что-то такое тихонько бормотали.
Вильхельм старше всего на год, и детьми они были, можно сказать, неразлучны,
но мало-помалу так получилось, что они почти перестали видеться и лишь
изредка встречались, здороваясь и прощаясь за руку, как чужие. Ей впервые
сейчас пришло это в голову, но никакой горечи она не ощутила, напротив, она
словно бы успокоилась и даже почувствовала дружеское расположение к этому
постороннему человеку по имени Вильхельм и, когда проходили под аркой, где
было темновато и холодно, сильнее прижала к себе его руку. Но там, за аркой,
ее ждало все то же ослепительно белое утро, а поодаль стояла машина с
включенным мотором. Шофер читал газету, но тут же отложил ее, вышел из
машины и распахнул дверцу. Когда они подошли, он отвернулся. Ей хотелось
встретиться с ним глазами, но он упорно глядел в сторону. Надо сказать им,
сейчас же сказать, чувствовала она, но сумела выдавить из себя лишь одно:
- Не надо!
Никто ей не ответил. Они стояли возле машины, все четверо. Шофер держал
дверцу, но смотрел по-прежнему в сторону. Стоять так дальше было
бессмысленно, и она наконец влезла в машину и села.
- Не надо! - повторила она, уже сидя в машине, и сделала движение
руками, будто отталкивая их, но они вполголоса переговаривались между собой,
потом заговорили с шофером, что-то объясняя ему. Мотор между тем уже
работал, и машина дрожала мелкой дрожью. Наконец шофер занял свое место,
Вильхельм зашел с другой стороны и уселся рядом с ним. Она нагнулась, громко
постучала в стекло и сказала: "Не надо!", но Вильхельм даже не обернулся.
Пока машина выбиралась на проезжую часть, Вильхельм снял шляпу и положил
себе на колени, обнажив круглую голову, слегка оттопыренные уши и затылок,
упрямо возвышавшийся перед стеклом. И ей вспомнилось, что еще в те времена,
когда они были детьми, эти его оттопыренные уши и упрямый затылок вечно
маячили У нее перед глазами, и она подумала, что отныне Вильхельм только
таким для нее и останется - уши и затылок, стоит ей только подумать о нем,
сразу же в памяти возникнут уши и затылок и ей станет противно. Он, конечно,
тут не виноват, но почему он считает своим долгом сопровождать ее, когда ей
так хочется остаться одной?
Она попробовала откинуться на спинку и закрыть глаза, и все равно его
затылок маячил перед ней сквозь мерцание белой и красной дымки, пока глаза
ее не превратились в два мертвых слепых шарика. Душа снова рванулась
покинуть тело, и она поспешила открыть глаза и, прижавшись лбом к стеклу,
стала смотреть на дорогу, пытаясь понять, куда ее везут. Но ведь она и так
уж очень далеко и все равно не нашла бы пути назад, и, наверное, отныне
каждый шаг, каждое слово будут только уводить ее все дальше и дальше. Через
какой-нибудь месяц она уже сможет разговаривать с людьми и улыбаться, через
год стряхнет с себя путы и погрузится в будничную суету, а лет через
пять-шесть станет понемногу забывать. Самым ужасным, ужаснее всего на свете
казалось ей сейчас, что она забудет! Она сильнее уперлась лбом в стекло, у
нее было сейчас одно Желание: чтобы время остановилось, чтобы его вовсе не
было, тогда в этом вакууме она найдет себе пристанище, она будет сидеть там