"Ханс Кристиан Браннер. Первое утро (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Он не слышал, как она вошла, но, обернувшись, увидел, что она стоит в
дверях в длинной золотистой ночной рубашке. Она подняла руки, зевнула и
потянулась, откинув голову и заложив за нее руки.
- Как тут у тебя темно и неуютно, - сказала она.
Он подошел к ней и обнял ее за талию. Она по-прежнему держала руки на
затылке, это делало ее высокой и тонкой, он мог бы пальцами рук обхватить ее
вокруг талии. Голова у него закружилась, казалось, что он близок к смерти.
Одна золотистая бретелька скользнула ей на руку, она бросила на нее взгляд и
улыбнулась.
- Кто разрешил тебе просыпаться так рано? Что ты тут делаешь раздетый?
Тебе ведь холодно. Ты заболеешь.
- Нет, - ответил он, - мне не холодно.
А сам дрожал от холода, дрожал от ее улыбки, от того, что она говорит с
ним так, как будто она его властительница. Еще немного, и у него зубы
застучат. Черт возьми, думал он в отчаянии. Она властвует надо мной потому,
что она слабее, нежнее, меньше, светлее и легче меня...
- На что ты там смотришь? - спросила она, подходя ближе. Исполненная
шутливой подозрительности, она улыбалась своей загадочной улыбкой, и в
уголке ее рта еще прятался кусочек ночного мрака. Она была его матерью, его
совсем юной всеведущей матерью, поймавшей его на запретных мечтаниях. Они
стояли у окна и смотрели, как паром скользит меж двух рук - молов. - Мы на
нем приплыли сюда, - сказала она.
- А может быть, и на другом, - ответил он. - Они все одинаковые.
- Но я его узнаю.
- Возможно.
- Нет, не "возможно", а это именно тот паром.
- Хорошо, значит, тот.
Он посмотрел на нее сбоку. Глаза у нее были увлеченные, как у играющего
ребенка, она переводила их с одного предмета на другой. Она создавала мир.
Вот только что создала четыре дерева там, на площади, темные кроны их
поднимались к небу, как дым, похожие на кроны тех деревьев, которые рисуют
дети, четырьмя криками поднимались они в светлое утро. А люди торопились,
машины с огромными ящиками катились по улицам, с пристани они забирали
бидоны с молоком, бочки с блестящей сельдью. Все это свершалось в ее глазах,
все это было поймано в одну сеть вместе с небом и ветром, вместе с солнцем
на воде, это было чудесным отражением мира, мгновением, которое вот-вот
взорвется и исчезнет.
Она отвела глаза.
- Я ужасно голодна, - сказала она, и весь мир исчез, взорванный
селедкой, ароматным кофе и хрустящим свежим хлебом.
Он захохотал, взорванный счастьем.
- Что ты смеешься? - спросила она, подняв на него свои животворящие
глаза.
А он все смеялся и смеялся.
- Ты ненормальный. Который час? - в одно мгновение она перевела взгляд
на часы. Глаза ее знали, где стоят часы, они знали все. И сразу же родилось
время. - Торопись, - сказала она, - я хочу позавтракать в ресторане. Мы
пройдемся немного. Магазины открыты, здесь их не закрывают в праздник. Я
хочу купить туфли. Оденься поскорей, ты так мешкаешь.