"Валерий Брумель, Александр Лапшин "Не измени себе" (мемуары)" - читать интересную книгу автора

мяч. По нескольку раз - кто быстрее? - лазили на верхушки тридцатиметровых
деревьев. Разбившись по двое, подолгу играли в салочки. По полчаса, до
судорог в кистях, висели на ветвях или, как первобытные люди, поднимали
огромные голые валуны и кидались ими. Выдумки нашего тренера были
неисчерпаемы.
И все же мне казалось, что в сравнении с остальными я работал ничтожно
мало. Например, стокилограммовый и двухметровый Кузьменко - уже рекордсмен
Европы - считал подобные тренировки разминкой. Когда я с затухающим
сознанием кое-как доплетался до раздевалки, он лишь приступал к основным
видам десятиборья. Другие тоже легко выдерживали нагрузку в два-три раза
большую, чем я. У меня было одно оправдание: им по двадцать три, по
двадцать восемь лет, мне - всего шестнадцать с половиной. Почти все они
члены сборной СССР, половина - олимпийцы. Я - никто. Я полагал, что
Абесаломов взял меня как подопытного кролика. Умрет или выживет? А если
выживет - интересно, что из этого пацана получится?
Честолюбие... Я выжил только за счет его. Всякий раз, страдая от гастрита,
по мере сил ковыляя за нашими асами, я слепо верил, что никто из них не
годится мне и в подметки. Придет время, и я докажу это всем... всему
миру... Докажу, потому что у меня нет иного выхода!
Я шел к этому издавна. В детстве меня много били. По голове, по лицу. Били
- щуплого, длинноногого, прижатого к стенке. Били холуи. "Рябой" - он был
старше всех года на три, - как правило, наблюдал за избиением со стороны...
Однажды он надо мной сжалился:
- Ладно! Пусть несет своей мамке.
Холуи с облегчением расступились, меня выпустили из круга. Я шатко
поплелся прочь. Вслед мне Рябой сказал:
- В другой раз он для нас что хочешь сделает.
Я так устал, что не мог даже плакать. Метров через тридцать я сел на землю
и, содрогаясь, стал отплевываться розовой жидкостью. Пошел снег, сквозь
его редкую завесу маячили развалины моего небольшого разбомбленного
городка. Заканчивался пятый послевоенный год.
Продолжая сидеть на земле, я с усилием разжал руку. На ладони лежали
сероватые дрожжи, которые у меня хотели отнять. Я их украл для матери...
"Все, что ни случается, - все к лучшему". Я постоянно приучал себя именно
к такому ощущению жизни. Позднее я прочел библию и узнал другое: "Все
будет так, как оно должно быть". Я не согласился с этим и спустя несколько
лет внес в изречение поправку: "Все будет так, как оно должно быть, - но
строить свою жизнь все равно нужно так, как тебе хочется".
Однажды Воробей (от фамилии Воробьев) пригласил меня поужинать в ресторан.
У Абесаломова я тренировался всего второй месяц и еще мало кого знал. Не
потому, что был очень замкнут - просто ни на что другое, кроме работы, еды
и мертвого сна, не оставалось сил. Воробей был уже членом сборной страны
по пятиборью. Его приглашение оказалось для меня неожиданным.
- Приходи часиков в семь в "Асторию".
- Зачем?
- Первый спутник вокруг Земли запустили... Отметим!
Я сказал:
- В семь мне подходит. В девять я спать ложусь.
Воробей улыбнулся и посоветовал:
- Ты вообще потише бы. Абесаломов одного такого уже в больницу загнал.