"Паскаль Брюкнер. Божественное дитя" - читать интересную книгу автора

продолжал свое, создав подлинную антологию непристойностей и
продемонстрировав поразительную изобретательность. Каждое мерзкое слово
сопровождалось новым рывком веревки.
- Луи, умоляю тебя, отпусти, я больше не буду.
- Ты так просто не уйдешь. Ты немедленно попросишь прощения за то, что
очернил мамулю своими инсинуациями. Говори: "Это я принудил Мадлен к
подобному свинству".
- Согласен, это я.
- "И я никогда больше не буду ей досаждать".
- Больше никогда.
- Говори: "Клянусь!"
- Клянусь.
- Громче.
- Клянусь, Луи, клянусь.
Тогда Луи разгрыз веревку зубами, и Освальд извлек свою изуродованную
ужасной петлей штучку из лона жены. Он чувствовал себя жалким и ничтожным,
слезы хлынули у него из глаз при мысли о жестокости сына. Мадлен, тоже
рыдая, пыталась его утешить, полечить израненный прутик мазями и тальком.
Однако ультиматум младенца привел ее в ужас, и она решила навеки закрыть
лавочку для мужа. Не могло быть и речи о том, чтобы пойти наперекор воле
Луи. Освальд смирился; униженный до крайности, он представлял себе злые
ухмылки на лицах приближенных голыша. Только через несколько дней бедняга
осмелился рассказать о случившейся катастрофе тестю и теще. У них не
нашлось для него ни единого слова сострадания - его обвинили в трусости, а
Андре даже позволил себе гнусное выражение "мозгляк без яиц". Освальд
понял, что здесь ему надеяться больше не на что, и покорно склонил голову
- это испытание сломило его.


Он сделал еще одну попытку сблизиться с Селиной - только с этим
существом его связывало некое подобие того теплого чувства, которое люди
хотят обрести в семейном кругу. Разум так и не вернулся к ней, и она
целыми днями неподвижно лежала на кровати. Вместе с отцом ее сослали жить
на последний этаж виллы. Худая, мертвенно-бледная, с запавшими,
обведенными черной каймой глазами, она не говорила, а лишь иногда невнятно
повизгивала. Никто не поверил бы, что эта девочка, неспособная произнести
даже элементарные слова, некогда решала сложнейшие задачи по физике в
чреве своей матери. Впрочем, два или три раза она неожиданно для всех
проговорила хриплым старческим голосом одну и ту же фразу: "Огурцы следует
вымачивать с крупной солью..." Из тысячи изученных ею законов осталось
только это - начало кулинарного рецепта! Однако за внезапными прорывами
памяти не последовало больше ничего. Со временем маленькая Селина стала
агрессивной по отношению к детям - бросалась на них на улице, пытаясь
укусить или оттаскать за волосы, так что отцу пришлось держать ее дома.
Однажды она увидела по телевизору прыжки с парашютом и пришла в такой
восторг, что Освальд подарил ей маленький воздушный шар с подвесной
корзиной. После этого Селина поселилась на потолке, подальше от обитателей
земли, которые кормили ее при помощи системы шкивов и блоков. И никто уже
не мог извлечь из нее ни слова, ни звука.
Все эти события самым пагубным образом сказались на душевном состоянии