"Лилиан Браун. Кот, который сигналил ("Кот, который..." #17) " - читать интересную книгу автора

скатертями, поблескивал хрусталь. Одетые в белое официанты наполняли стаканы
ледяной водой из серебряных кувшинов.
Среди пассажиров находились мэры близлежащих городков и прочие
чиновники, посчитавшие возможным оторвать от сердца - или от политики -
пятьсот долларов, чтобы оплатить трапезу и поездку. В поезде находились ещё
и издатель местной газеты, журналист, ведущий колонку в этом издании,
владелец пикаксского универмага, таинственная наследница, недавно прибывшая
из Чикаго, и директор публичной библиотеки Пикакса.
Стрелочник просигналил, что путь открыт, и "девятка" тронулась с места,
мягко увлекая за собой вагоны. Когда колеса ритмично застучали по рельсам,
кто-то крикнул: "А ведь едем!" Пассажиры разразились аплодисментами, и мэр
Содаст-сити поднялся, чтобы произнести тост в честь старушки "девятки".
Взметнулись вверх стаканы с ледяной водой. (Шампанское должны были доставить
позже.)
Паровоз, пыхтя, двигался вперёд; его чёрный неуклюжий корпус и латунная
арматура сверкали на солнце. Сталь громыхала о сталь, а угрюмый гудок звучал
перед каждым переездом.
Так начался первый пробег Ламбертаунского прогулочного поезда... Никто
и не подозревал, что он станет последним.

Мускаунти, находящийся в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни
было, имел богатую историю, а благодаря железным дорогам считался перед
Первой мировой войной самым процветающим округом штата. На добыче угля,
продаже леса и перевозках многие семьи здесь сколотили крупные состояния,
которые либо перешли в руки потомков, либо были успешно растрачены самими
основателями династий. И лишь миллионы Клингеншоенов, превратившись в
триллионы, по непонятной иронии судьбы достались постороннему - мужчине чуть
старше пятидесяти лет, с роскошными седоватыми усами, питавшему необычное
отвращение к деньгам.
Этим наследником стал Джим Квиллер, добросовестный, неоднократно
получавший премии журналист из Центра. Однако, вместо того чтобы радоваться
своей удаче, Квиллер посчитал обладание столь огромным состоянием досадным и
обременительным. И тут же учредил Фонд Клингеншоенов, призванный
распоряжаться клингеншоеновскими деньгами в филантропических целях. Сам же
спокойно поселился в перестроенном яблочном амбаре и дважды в неделю писал
материал в местную газету, где вёл колонку "Из-под пера Квилла". Друзья с
нежностью называли его "Квилл", остальные, с уважением, - "мистер К".
Если бы был произведён опрос общественного мнения, то женщины сказали
бы:
- Я люблю его колонку. Он пишет так, будто говорит со мной.
- Жаль, мой дружок не так высок, красив и богат, как мистер К.
- У него такие романтические усы! Но в глазах столько грусти, словно он
скрывает ужасную тайну.
- Ему, вероятно, за пятьдесят, но он, знаете ли, в потрясающей форме.
Он всюду ходит пешком или ездит на велосипеде.
- Вообразите! При таких деньгах - и холостяк!
- Для его возраста у него прекрасные волосы. Правда, на висках седина,
но, по мне, так только красивее!
- Как-то за ланчем в Красном Кресте мы сидели рядом, и он внимательно
слушал меня, от этого я почувствовала себя значительной персоной. Муж