"Картер Браун. Убийственный кайф" - читать интересную книгу автора

останется с нами. Мы еще окончательно не решили, поскольку иногда он
совсем не вписывается в общую картину. Как, например, теперь, когда
пытается добиться благосклонности Кальвин, хотя ему хорошо известно, что
ее не интересуют любовные утехи.
- Знаешь, а ты прав насчет дурных вибраций, - сказал я. - Я их тоже
почувствовал - они исходят от одного неприятного типа, который постоянно
тычет людям в больные места. Прямо как те фараоны, которые ловят кайф,
допрашивая умников, разряженных вроде тебя.
Сорон перевел на меня свой властный взгляд, и я почувствовал, как все
вокруг словно затрепетало. В воздухе повисло напряжение, и я
забеспокоился, не вздумает ли Сорон - а значит, и все остальные -
наброситься на меня.
- Итак, адвокат, ты считаешь, что мы всего лишь играем в какую-то
игру? - спросил он уверенным, сдержанным тоном.
- Тот, кто устанавливает правила, может называть это как ему
заблагорассудится.
- Ты сам точно такой же игрок. - Ткнув пальцем в мою сторону, Сорон
обвел глазами собравшихся. Многие одобрительно закивали. - Вот ты явился
сюда - сильный, умный, уверенный в себе. Но все, что тебе известно на
самом деле, - так это правила твоей собственной - и весьма ограниченной -
игры.
- Ну, это уже казуистика, - холодно возразил я. - Ты актер, но мне
доводилось и раньше видеть похожие представления. К тому же меня всегда
утомляли любительские спектакли.
- Каждая твоя сентенция - не более чем игра слов, призванная
доказать, что я не знаю того, что знаешь ты. Но тебе доступен лишь твой
ограниченный мирок, приятель. И он очень узок. К тому же у тебя нет
монополии на знания.
- Монополия - это самая грандиозная игра, изобретенная системой
тупоголовых, - хихикнул Крот.
- Точно! - тут же поддакнули остальные. Сорон едва заметно улыбнулся
и неожиданно перевел глаза на Кальвин, которая начала говорить.
- Я не знаю, откуда у тебя взялись деньги для меня, - произнесла она
высокомерно. - Но тебе лучше поскорее убраться отсюда. Они мне не нужны.
Глаза Сорона стали жесткими, но улыбка по-прежнему не сходила с лица
- и это сбивало с толку. Однако за этими глазами я почувствовал холодную
расчетливость.
- Я бы хотел поговорить с тобой наедине, - как можно терпеливее
произнес я. - Я все тебе объясню. И если у тебя возникнут сомнения насчет
того, что делать с деньгами, я могу помочь.
- Ты можешь объяснить мне все прямо здесь, мистер Адвокат, - холодно
ответила девушка. - Мы все - одно целое, одно племя, один разум. Поэтому
все, что ты собирался сказать мне, должны услышать и они.
Я посмотрел на Сорона. Он больше не улыбался и пристально смотрел на
Кальвин. Я подумал - быть может, он пытался внушить ей какую-то мысль и,
кажется, не очень-то обрадовался ее ответу.
Но Кальвин, видимо, не замечала его взгляда. Она смотрела на меня
надменно и презрительно, как могут смотреть только девятнадцатилетние
бунтари.
Мне ничего не оставалось, кроме как попытаться поговорить с ней