"Бес. В Москву И Обратно" - читать интересную книгу автора (Меркушин Ио)Глава 10. Покой нам только снитьсяНа отдых снова было выделено немного времени. Феликс помог нам в оружейной пополнить боезапас, молчаливая девушка по имени Терина осмотрев наше оружие, осталась недовольна состоянием ствола Сыча, и, бросив его в кучу других «калашей», выдала ему новый. Пожав плечами и резюмировав: — Чинить сейчас — нет времени. Здесь же мы получили новые аптечки и сухпайки американских войск. Я не уставал поражаться, когда эти люди успели наладить транзит как минимум с Зоны, или же, услышав на коротких волнах их позывные, сюда ринулся народ в надежде на что? Подзаработать? Или строить новый мир, что называется с нуля? Пока мы с Лемуром кемарили, Сыч негромко переговаривался с Аликом и Эдом, до меня сквозь неглубокий сон долетали обрывки разговоров… — … ну а дальше? Что там вы не слышали? — Много долетает обрывков разговоров, мы все записываем, конечно, но не всегда можем перевести. На это уходит время… может быть, мы бы могли помочь, но из-за того, что потеряно время на перевод и расшифровки мы получаем информацию с недельным опозданием. Я не говорю про Америку. Там прием, кстати, более четкий. Помогаем, друг другу налаживать сеть ПДА, но там надо сказать, военные так не лютуют… цивилизация, блин. — А Европа? — Европа в руинах. Паника. Эпидемии невиданных болезней. Смерть. Но там со спутниковых снимков виден такой интересный барьер, вроде дымной стены. Американские «коллеги» говорят, что наблюдали: за барьер из Европы ничего выйти не может, кроме радио сигналов, а внутрь — пожалуйста. Один абонент предположил, что это кара такая Европе за излишнюю самоуверенность, так сказать. А другой сказал, что Зона на самом деле всегда нас окружала, и многие ну там шизофреники, и те, кого мы называем умалишенными видели ее, только как бы, тогда наши миры не соприкасались на физическом уровне. Но что-то… условно назовем это «человеческие отрицательные качества», я имею в виду: злобу, обиды, зависть… прорвало эту тонкую грань. Конечно, все это только гипотезы. Они не имеют подтверждений. А то, что вы рассказали про мутантов крайне интересно. Может быть, это кара не только для нас, но и для них… может быть, они натворили что-то ужасное в своем мире… и теперь должны «очеловечиться»? Мы можем только предполагать что-то. Как оно на самом деле я не знаю. Хорошо бы встретиться с тем человеком, кого ваши друзья называют Болотным Доктором, или хотя бы со Змеем, я думаю, эти люди смогли бы нам рассказать много всего интересного. Если бы я не был так сильно нужен здесь, я отправился бы в Прото-Зону, — говорил Эд. — Это очень опасно… — отозвался Алик, — хотя весьма перспективно… может быть, когда-нибудь, конечно, надо ведь здесь закончить. — А что вы планируете делать? — Ну, самое главное сеть ретрансляторов, чтобы сначала покрыть всю Москву, а там видно будет. Мы хотим установить наше оборудование на Сталинских высотках… может, если у вашей команды будет время, мы могли бы помочь нам с этим? — Надо подумать, — сказал Сыч, ведь это нужно всем нам. И метро надо так же связать с внешнем миром… Все трое закурили. Я расслышал, как почти синхронно чиркнули кремниевые зажигалки. Наш удел сегодня — это суровые будни. Иногда мне начинало казаться, что так было всегда, и это — есть естественная для любого мужчины среда обитания. То, чем мы занимались раньше не входит ни в малейшее сравнение с тем, что мы делали теперь, ни по значимости, ни по мере ответственности перед ближними. Мы были другими, мы были цивилизованными… то, что мы теряем свой облик, что, несомненно, плохо, но лучше погибнуть в борьбе, чем прозябать в мнимом стремлении побороть обстоятельства. Было в этом что-то особенное, когда бежишь на пределе возможных сил, рюкзак давит тяжестью на стертые плечи, стая слепых собак идет по твоему следу, и ты не знаешь, что ждут тебя за углом, не получишь ли ты пулю в лоб от мародера, а может кровосос решит, что ты слишком задержался на этом свете? Или путь, бывший чистым уже тысячу ходок на тысяче первой «порадует» тебя внезапно появившейся аномалией? Незаметно сами для себя мы сроднились и сжились с таким порядком вещей. Я видел, что Сычу было тяжело, сцепив зубы, он шел за нами, шел напролом, с безотчетной обреченностью. Да, я бы сказал, в Зоне он не протянул бы больше года без опытного проводника. Изувеченный мир был чужд всей его человеческой природе… неужто мы так сильно изменились? Изменилось наше понятие о человеке и человечности. О ценностях, о смысле жизни. Если угодно. Теперь нам предстоял прорыв. Эд обещал помочь нам добраться до метро, но если будет поздно идти по прямой, мы пойдем на Царицыно другой дорогой, у военных не хватит сил перекрыть все дороги столицы. Нам обещали броню и даже поддержку с воздуха, насколько все это будет эффективно мы узнаем через несколько часов. Спать уже совершенно не хотелось, но я давал отдых мышцам. Раны, полученные накануне, больше не давали о себе знать. Сыча сперва не хотели пускать с нами, поскольку на поверку, ему досталось больше, чем всем остальным, но оставлять его в Останкино было еще более рискованно. Сборы начались под вечер. Сложнее всего было не нагрузиться под завязку. Может статься так, что понадобиться быстрое отступление, а тяжелый груз может весьма замедлить продвижение. Когда все были уже готовы, Эд позвал Ночь и Терину, девушки проводили нас до ангара с техникой, который уютно разместился в бывшей подземной парковке. Здесь было много чего интересного, однако, все очень спешили, и рассмотреть боевые машины не удалось. — Позвольте представить капитан вашей брони — Сво. Навстречу нам вышел невысокий человек без определенного возраста уверенный в себе и своей машине. — Всем здравствуйте. Задачу мне уже объяснили. Стало быть, наш механик он же борт проводник — Леннон, — Сво усмехнулся своей шутке, — ну и куда ж мы без стюардессы. Познакомьтесь — Флэйм. Так сказать наш артиллерист. — Э… — слегка удивившись, сказал я, — а может быть лучше девушек оставить на базе, а место Флэйм займет Лемур… — У нас сработавшийся экипаж, можете не переживать. Спорить было глупо. Нас снабжали транспортом, провиантом, командой, боеприпасами. Мы не имели права неправильно распорядится этим шансом. Сво провел быстрый инструктаж. Главная наша цель состояла в том, чтобы выжить. Это было так привычно и так типично для Зоны, что другое здесь было, наверное, просто не возможно. — С воздуха нас прикроют День и Ночь. У нас имеется арсенал и для летающих красоток. С солярой правда проблемы были, но ничего, теперь все в порядке, и мы можем вполне обеспечить себя, поэтому, мальчики, хватит хватать ворон, по машинам! БТР протяжно просигналил пару раз, мы вскарабкались в люки, Флэйм заняла свое место за пулеметом, и мы поехали. — Эй, сталкер, — обратился ко мне раззадорившийся Сво, — дай-ка мне вон тот рюкзак… — идти по приборам, конечно, славно, только я не вижу ни черта… «Приехали…», — подумал я. Однако рюкзак подал. Не отрываясь от своих прямых обязанностей, Сво лихо уселся на него, подложив на сиденье. — Тормоза придумали трусы! — усмехнулся он, кидая на пол что-то тяжелое. Я понял, что скучно нам точно не будет. Глядя на все это обреченное веселье, мне неожиданно тоже стало легко и спокойно. Все будет хорошо, а даже если и нет, мы всегда сможем умереть под хорошую музыку. Мы выметнулись на свободное шоссе, сперва, мне казалось, что Сво не справиться с управлением, однако курс выровнялся, и все стало получаться ровнее. Спустя считанные минуты даже сквозь толстую броню я услышал шум лопастей вертушки. За нами двигались День и Ночь. Наш небольшой отчаянный отряд направлялся назад к Царицыно. Плана как такового не было, хотя в последнее время, едва ли можно было что-либо планировать. Все менялось уж слишком стремительно. Во всяком случае, Сыча нужно было доставить туда целым и невредимым. В то время как еще один боец нам был просто необходим. Вообще я бы не отказался еще от парочки танков, небольшой армии, или хотя бы организованной группировки стволов в двести… но мечтать, как известно не вредно. Мои прикидки не были самыми утешительными. Регулярные части армии таки были в любом случае подготовлены и обучены гораздо лучше любого, даже очень и очень продвинутого сталкера, поскольку мы все были всего лишь любителями, даже самые лучшие из нас. Мы не занимались войной всю жизнь, мы не готовились к чрезвычайным ситуациям, даже жизнь и смерть в Зоне были чем-то сбалансированным, были в порядке вещей. Зона не была войной в полномасштабном смысле этого слова, поэтому мы заранее уступали любым военным силам в профессионализме. С другой стороны, последние годы состояние нашей армии оценивалось как удовлетворительное. Переход на службу в течение всего одного года весьма этому поспособствовал. У нас был шанс. Это были не суровые силы натовского блока, как в Зоне. Но нельзя было исключать фактор естественного отбора. Наверняка за все время противостояния окружающей среде на нашу долю остались отнюдь не желторотые курсанты. Наши ПДА не были детищем военных. Это являлось плюсом и минусом одновременно, потому как у них наверняка был включен антипеленг отсекающий чужих. По сути, для них мы были такими же невидимками, как и они для нас. С другой стороны, все это было весьма относительно учитывая наличие у обеих сторон какой-никакой но тяжелой техники и вертолетов. За спиной оставались все новые и новые улицы, аномалии и стаи собак. Мы уже начинали верить в то, что достигнем метро, пусть и в относительной, но все-таки безопасности. Но, не тут-то было! На очередном перекрестке путь нам преградили два горящих автомобиля. Само по себе событие, казалось бы, ничего не значащее… Сво свернул на соседнюю улицу, судя по карте, мы были не так далеко от цели. И тут мы услышали предупреждение Ночи: — Нас засекли, меняем направление, будем пытаться уйти, а там посмотрим. Сво выжимал из брони все, что можно попутно включив ПДА на звуковую передачу: — Всем, кто меня слышит группа Эдд Я понял, почему Сво назвал нас группой Эдда буквально через минуту. Глянув на ПДА, я увидел движение по параллельным улицам. Я насчитал пятнадцать средств передвижения. Я не знал, кто это, но догадывался, что не военные. Мы не успели еще соединиться с нашими добровольными помощниками, на пересечении Сущевского вала, Олимпийского проспекта и проспекта Мира, как рядом с броней разорвался первый снаряд. Захлопали вертушки. Воздушный бой уже шел по трем направлениям, главным из которых был вертолет, где находились День и Ночь. Сво резко вывернул машину, лихо заложив вираж вокруг воронки, и не сбавляя скорости устремился вперед. Поймав цель, заработал пулемет Флэйм. Нам повезло, что мы не нарвались на снайперов, но нельзя было исключать засады дальше. Мы бросались вперед очертя голову, и это было неправильно. Обученные убивать всегда выигрывают у любителей. Со стороны военных ударили гранатометы и, судя по звуку, один «Шмель». Слева и справа рушились фасады зданий. Пыльное крошево поднялось в воздух, по нам ударили еще и с вертолета. Сво остановил машину в укрытии стены дома. Несколько секунд и мы снаружи. Я слушал рев моторов, к нам стягивались все новые и новые силы. Пыль, поднятая взрывами, сыграла нам на руку, наша машина произвела удачное «десантирование». Застрочили автоматы, где-то я слышал разрывы автоматического дробовика, на ПДА пришло сообщение от Ветра, они обходили противника с тыла. Легко сказать «взять противника в клещи», но на практике исполнить гораздо сложнее. Бой в городских условиях требует максимальной концентрации внимания. Твое укрытие в следующий момент легко может стать твоей же могилой. На какой-то миг мне показалось, что солдаты, воевавшие сейчас против нас — не думали. Им было все равно, зачем они это делают, какой закон и порядок пытаются защитить. Они были хороши в своем безразличии… а потом все смешалось, и мне стало некогда оценивать ситуацию. Условным командиром стал Леннон, он координировал действия нашей новоявленной пехоты, в то время как Сво и Флейм стреляли по машинам противника. Еще один БТР с установленными пулеметами крупного калибра выехал из-за наших спин и дал сходу несколько залпов. В следующий момент из его нутра посыпались бойцы, и наша пехота утроилась — поддержка Клыка, подъезжали все новые и новые машины, стрельба ни затихала ни на минуту, военные теснили нас, потери были серьезными. Военному вертолету удалось подорвать БТР, стоящий слева от машины Сво… у экипажа не было шансов спасти. Леденящие душу крики резали слух даже сквозь грохот снарядов и автоматные очереди. А потом что-то сломалось. Происходящее превратилось для меня в красочную картинку. Я уже знал, куда следует бежать и что делать. Я стрелял, и бросал гранаты. Я сменил автомат, забрав улучшенный у павшего товарища, с которым даже не был знаком. По ПДА я узнал, что наша вертушка подбита, но ребята живы, и не только живы, но и унесли за собой вертолет военных, который собирался двигаться на дозапраку. Слева Леннон и Сыч двигались, слажено, я не ожидал такого гнева и ярости от них. Я заметил как временами у Сыча страдает прицельность стрельбы, но на помощь ему приходил Леннон, и вот уже мы теснили вояк к их броне. И тут случилось то, чего я боялся — засада. Плотный огонь обрушился на нас, как только мы пересекли условную черту в их обороне. Справа уже шло подкрепление, пока мы отсиживались за остовом машины, понимая, что долго она не выдержит… два гранатометных залпа, снова серая пыль, звон в ушах, но я поднимаюсь и иду вперед. Я почему-то знаю, я почему-то уверен, что умру не сейчас. Я еще не все закончил, и мне нужно вперед. Страха нет. Врываемся в ДОТ, работают автоматы. Мой клинит. Перезаряжаю, пока Сыч держит огневой рубеж. Они были уверены, что нам не взять это укрепление. Они почти не сопротивлялись. У Сыча подрагивали пальцы. Он был бледен от психологического напряжения, но он так же как и я шел вперед. Каждый новый шаг давался ему все легче. Каждый новый противник, получивший пулю от его руки, был ступенькой перемалывания его мироощущения и сознания. На моих глазах рождался новый человек. И в нем оставалось все меньше и меньше от того, кого я когда-то знал. Когда я отстреливался от напирающих вояк, успел заметить, что солдат подбежал к Сычу с намерением сойтись видимо в рукопашной схватке, потому как автомата или другого огнестрельного оружия при нем не было. Тот без предисловий от души двинул ему прикладом под дых. Солдат не успел блокировать удар и согнулся пополам, на время лишившись дыхания. Сыч попытался прорваться вперед к следующему укреплению, но ему наперерез бросились сразу двое. Автоматами воспользоваться они не смогли, потому что Сыч, схватил за волосы, потерявшего от ослепительной боли всякую способность соображать, солдата и превратил его в живой щит. Командир того укрепления, судя по всему был уже застрелен, потому, как парни, видя ярость Сыча просто опустили оружие и сдались нам. Это была важная победа — победа духа. Численный перевес, несмотря на все пребывающую подмогу, был на стороне военных. Сейчас стрельба велась с правого фланга. Один из стрелков залег у огромной кучи хлама, второй чуть левее. Возможно, был еще один или двое — огонь велся довольно плотный. Я откатился ближе к позиции неизвестного мне бойца с нашей стороны, который находился в мертвой зоне для противника. Пули с визгом крошили асфальт на том месте, где я только что находился. Стрелки из нападавших были средние, но, несмотря на это, один из наших валялся на земле с раскроенным черепом. Хорошо, что у них не было снайперской винтовки, иначе мне было бы точно несдобровать. От автоматчиков мы ушли, а вот гранатометчик, которого чудом заметил мой случайный сосед, был наготове, и в последний момент, он ринулся в подвал, указав мне жестом «за мной!». Оторопело я несколько мгновений наблюдал как от гранатомета, больше похожего на базуку отделилась черная точка, и стремительно понеслась в нашу сторону. Тогда я тоже прыгнул в подвал вслед за случайным напарником, и, когда скатился на пролет вниз по бетонным ступеням, пару раз, едва не сломав себе шею, собирая в сторону весь мусор за собою, цепляясь защитным костюмом за какой-то хлам, я пропорол себе ладонь, но даже не почувствовал этого. Там наверху раскатился тяжелый, оглушительный треск. Уши заложило. Невыносимые вибрации воздуха, казалось, разрывают тело. Пространство вокруг меня дрогнуло, и вместе со мной подалось назад и вверх, стремясь заполнить образовавшуюся в его ткани дыру. К счастью, боеприпас был небольшой, а я скатился достаточно глубоко, чтобы не оказаться разорванным взрывом. Парень сильно ударился головой, но был в порядке. Около нас как из-под земли появился Призрак, помог встать бойцу, и они вместе неторопливо отступили… я направился ко второму выходу из подвала. Здесь меня могли уже ждать, но выкидывать вперед гранату было рискованно, поскольку мог зацепить своих. У самого выхода я заметил две гравиконцентратные плеши, которые не просто прятались на бетонном полу, их еще скрывал полумрак. Отлично! Этого мне еще не доставало. Третьего выхода у подвала не было. Конечно, у меня оставался смутный шанс просочиться между двумя аномалиями, но веса моего едва ли хватило бы, в какую-нибудь точно бы вляпался. Оставалось еще одно — разрядить их, и выдать свое местонахождение тем самым, но… третьего не дано. Я швырнул горсть болтов наотмашь, а сам скрылся за стеной. Последовало два громких хлопка, и стены здания вновь сотряслись, на меня посыпался строительный мусор и штукатурка. Третьего удара здание могло не пережить. Я ждал… одна секунда, две, три… гранат никто не кидал, я одним прыжком преодолел место бывших ловушек, сейчас они как раз набирали силу, и оказался на ступеньке почти перед самым выходом. Но тут меня поджидала очередная напасть — небольшие мусорные смерчи, указывающие на наличие птичьих каруселей также таились в тени, смешиваясь с пылью от стрельбы, слышно из-за грохота и небольшой контузии мне было тоже не очень хорошо. Я кинул пару болтов, чтобы как можно точнее определить границы аномалии, и мне удалось найти довольно безопасную зону, с точки зрения затягивания меня в карусель, но вот, с точки зрения снайпера — весьма фиговую. Выбора все равно не было, кинув пару болтов в противоположном направлении, я метнулся за спасительный остов машины. Выстрелов не последовало — все было относительно спокойно. Наши начали теснить военных дальше по проспекту. Я постарался как можно быстрее примкнуть к основному отряду. Я понимал, что шансов у нас не так много, и смутно уповал на то, что говорил Эд. Некоторые военизированные части были на нашей стороне. И он не ошибся! Я не мог бы припомнить дня, когда я так радовался шуму вертолетных лопастей, как сегодня. К нам подходило подкрепление, что не могло не радовать людей в нашей ситуации. Когда, казалось бы, бой был завершен, и ничего не предвещало беды, из переулка прямо на нас, скрывающихся за броней, выскочил грузовик, армейских цветов. «Черт! Черт! Черт!»… Патронов оставалось не так уж и много, вернуться за пулемет ни Флэйм, ни кто-либо другой уже не мог. Как только их автоматчики поймали нас на прицел — нас накрыл ливень стального огня. Признаюсь, я был не готов к такому повороту событий, особенно теперь. Да, я позорно расслабился на поле боя, поверив в успех преждевременно. Сколько раз еще Зона накажет меня за мое легкомыслие? Как только появилась возможность, я расстрелял половину рожка, понимая, что осталось немногим больше трех-четырех на поясе, и это все. Сыч помогал мне, у Сво осталась пара гранат… но мы потеряли время, машина приближалась с угрожающей быстротой, теряя бойцов. Вот пуля Сыча нашла свою цель, Сво метнул гранату, но не совсем удачно, обрушив козырек близлежащего здания… На секунду я глянул вверх, как будто ожидая подвоха и оттуда, но то, что я увидел, заставило меня замереть. Дарк выступая в роли дельтаплана, кружил над нашим театром войны. И, к моему удивлению, выбросил десант в виде Болта точно перед нами… «Какого черта?» — пронеслось в голове. Мы со Сво только смотрели на то, что происходит, не понимая еще всего смысла действий Дарка, Болта, и Леннона, который кинулся к ним. Кажется, что все они уже давно сговорились. На деле же — Болт сейчас управлял нашей командой. В руках у него был артефакт, условно называемый «шутиха» в ней не было ничего полезного на первый взгляд. Она могла усиливать действие некоторых артефактов, особенно тех, которые неплохо взрывались. А так, сталкеры использовали шутиху больше из озорства, как мегафон — усилитель речи, или в надежде отпугнуть мародеров, усиливая звуки стрельбы, создающие иллюзию, будто бы стреляет ни один человек, а несколько. Но и этот кусочек металла, во всяком случае, на ощупь он напоминал металл, был мертв, и это видел, должно быть, не только я. Но Болт поднял артефакт высоко над головой, и я услышал голос Сыча, который до той поры довольно метко отстреливал солдат: Рядом сдетанировала аномалия фрост, осыпая нас искристым снегом, который закручивался в небольшие вихри, царапая кожу, неожиданным морозцем и кусочками льда. «Чтоб он так всегда пел…» — зачаровано подумал я… а на последнем крещендо — посыпались остатки стекол из окон близлежащих домов. Солдаты бросали оружие и разбегались, в разные стороны, некоторые почему-то стреляли друг в друга. Когда Болт отпустил всех — команда непонимающе оглядывалась вокруг. Однако все больше улыбок проступало на изможденных лицах. Все жали руки Сычу и Болту, до входа в метрополитен оставались считанные метры. Лишь свалившись в метро на Маяковской, мы смогли перевести дух. Эд делал все возможное, чтобы преследование не возобновилось. По мере того, как все больше и больше информации выходило в свет, все меньше и меньше была возможность контролировать ее. Вовремя появившаяся группа Ветра шла по следу оставшихся в живых формирований вооруженных сил и уничтожала, обнаруженные ранее радио-глушилки. Все должны были знать правду, как ни странно, наверное, впервые за всю историю современной России, это было выгодно не только определенной группе лиц, от этой правды зависело выживание каждого. До сих пор я не мог понять, почему силовики, несмотря на все произошедшее хотели установить некую легитимную власть, а не помогать выжить тем несчастным, которые сейчас ютились по подвалам и метро? Почему не хотели служить своей стране, вернее тому, что от нее осталось? Ведь еще не поздно было что-то исправить, еще были возможности. И вместо того, чтобы защищать свой народ — они воевали против него. С другой стороны, когда я сам служил в ракетных войсках — существовали некоторые приказы и распоряжения с грифом «секретно» на случай, скажем, атомной войны, или на случай пандемии неизвестного вируса. Однако на тот момент Зоны не существовало как таковой, быть может, это и был тот самый секретный приказ, который они выполняли на случай, если мутанты прорвутся в города. Но в чем он состоял? Уничтожить всех контактёров? Тех, кто видел создания Зоны? В таком случае, они должны были стройными рядами последовать на расстрел. Как потом рассказал начальник станции Маяковской — Мирт, скорее всего так называемая легитимная власть действовала в известных ей рамках. То есть, узнав нужную информацию, убирала ее носителей, и становилась лучом света в темном цартсве, снова занимая свои законные позиции. Долгое время для меня так же оставалось секретом, для чего Эдду нужны ретрансляторы, ведь его радиосигнал достигал границ Украины, а раз они могли говорить с заокеанскими, так сказать, коллегами по несчастью, тогда все было еще более загадочно, но Мирт объяснил, что даже в метро не всегда слышно передачи Эдда, по Москве расставлена сеть глушилок, не конкретно на «Обратную сторону реальности», конечно, но и их частоте достается. Не все глушилки удается найти, на самом деле, в большинстве случае не известно где они и кто их запустил, а еще спутник, через который вещает Радикал бывает, выпадает из зоны приема, а еще бывает, что выброс накрывает так, что ничего потом толком не работает, и связь еще долго восстанавливается после такого счастья. — Надо бы помочь Эдду, — размышлял Мирт, — давайте ребята, вы отправляйтесь к Царицыно, а мы будем собирать группу для расстановки ретрансляторов. Это дело затягивать нельзя. Вы, конечно, хорошо постарались, но, поверьте моему слову, еще ни одна группировка федералов ли бывших, фанатиков ли будущих решит объявить Москву своей. И будет новая драка. С нами ли, или с нашими последователями… сейчас время такое. Я криво усмехнулся. Нам действительно нужен был отдых. Команда была вымотана долгим и тяжелым боем. В эфире рапортовали о благополучном завершении компании. А я мысленно благодарил всех известных мне богов и демонов за то, что нам удалось выстоять. Сво дремал, подложив рюкзак под голову, День и Ночь еще не вернулись из госпиталя, где им предстояло немного подштопаться. Леннон курил, сидя на краю платформы. Рядом с ним сидел Сыч, они негромко о чем-то переговаривались. Кто-то заснул в армейской палатке, а я, точно заботливая нянька ходил с Миртом, проверяя все ли устроены достаточно хорошо. Флэйм я сразу не приметил, однако в итоге и она была обнаружена — играла с Болтом в наперстки, непременно проигрывала, и весело хихикала по этому поводу, игра велась на интерес. Я присел к чьему-то костру, прикрыл глаза, слушая разговоры. Мы стали героями. Одними из тех, чье имя теперь будет передаваться из уст в уста. Забавно, ведь так оно и должно было быть. Я понимал это теперь, как никогда отчетливо. Во всех моих странствиях, которые начались за много лет до той катастрофы, в которую угодило человечество, я могу сказать, что мне не хватало, пожалуй, двух вещей: горячего душа и настоящей постели. Хотелось заснуть однажды вовсе не в спальном мешке, и на завтрак вместо сухпайка, конечно, полезного и питательного, но не такого вкусного как чашка свежесваренного кофе с бутербродом. С одной стороны выходило так, что я сам лишил себя нормального мира, а с другой, я чувствовал себя по-настоящему счастливым, когда вдруг выпадал такой спокойный денек. Бывало в Зоне придешь к своему нехитрому домику, и понимаешь — вот оно счастье, что вернулся, что живой. А там и кофе будет, и душ теплый, конечно сперва придется позаботиться о себе — да, что в самом деле трудного? Колонка во дворе, фильтры работают исправно… а потом приходит Лемур с короткой ходки, так, может каменный цветок где-то подобрал, или кровь камня, уже выменял кофе и чай с сахаром. И в бар тут уж вовсе не тянет идти, там понятно что — а тут покой и уют. Можно даже книжку почитать. В последнее время, конечно, читать было некогда, но состояние обретенного счастья было особенно ярким в такие моменты. Я понимал, что это мое… и чем больше я это понимал, тем теперь страшнее становилось мне. Говорят ведь, бойтесь ваших желаний — они ведь могут исполниться. По сути, выходило, что мое-то желание как раз исполнилось. В то же время, исполнилось оно с массой проблем, страшных последствий, невосполнимых потерь… бед для всего человечества. Так не должно было быть. Это был вовсе не тот порядок вещей, который я мог бы желать своим друзьям, родным и близким. Я хотел бы, чтобы они были счастливы… но Зона для них была проклятьем, с которым они не желали мириться, они желали вернуться в свой мир. Понятный и простой. И с каждым днем, я все больше укреплялся во мнении, что я должен идти к монолиту, чтобы попробовать повернуть этот процесс вспять. |
||
|