"Бес. В Москву И Обратно" - читать интересную книгу автора (Меркушин Ио)

Глава 2. На пути в Припять

Второй день мы с Лемуром сидели на болоте. Недавно тут прошли военные сталкеры, и чтобы лишний раз не попадать в поле зрения кого не следует, мы пережидали в землянке. Обложенная укоренившимся дерном, расположенная между двумя аномалиями, она была незаметна с нахоженной тропы, особенно, если не знать что ты ищешь.

Парень держался молодцом, на рожон не лез, стрелял прицельно, лишних вопросов не задавал. Сперва, моя бесконечная паранойя подсказывала мне, что слишком уж покладистый нрав новичка не может быть «даром природы». Потому, что всем страшно, и хладнокровие достигается не путем самовнушений или установок, а привычкой и наработкой боевого опыта, откуда все это у парня, проведшего в Зоне месяца два от силы? Явно он что-то скрывал… а я мог получить и пулю в висок, когда доберемся до цели. Но кроме объективной реальности была еще и совсем другая. Я знал, что я должен платить по своим счетам, и, если мне суждено погибнуть от руки этого сталкера, значит, так решила Зона. Не может удача быть бесконечной, а порою мне казалось, что кредитов я набрал у нее — будь здоров.

Расписание выбросов, если не произойдет ничего внепланового — обещало нам еще четыре дня штиля.

Ночью все стихло. Я подумал, что самое время выдвигаться к Рыжему лесу, отделявшему нас от Дэд Сити. В Дэд жили весьма странные зомби, да и то, что они там жили — было весьма условным обозначением их существования. А странность заключалась в том, что они во всем подражали человеку, делая вид, что продолжают жить. Ходили в заброшенный кинотеатр, слонялись по улицам, как будто без дела, но если присмотреться, то можно было понять, что они имитируют человеческую социализацию. Многие были весьма свежие и могли даже говорить, но чем больше проходило времени с момента превращения человека в зомби, тем менее способным на мысли в нашем понимании этого слова они становились.

По словам Лемура, ему уже доводилось встречаться с зомби, и он испытал приступ острого омерзения. Под полуистлевшей одеждой зомби выглядели крайне неприглядным образом. Их не беспокоили незажившие раны, или простреленные конечности. От них исходило жуткое зловоние, особенно летом, когда все процессы гниения особенно сильны. Вообще сложно было понять, откуда в них берется жизнь, и жизнь ли это?

Мы не дураки, в Дэд не сунемся, говорят, кроме зомби, там засели какие-то фанатики и снайперские винтовки их без дела не остаются никогда. Набросав в уме план, я очень надеялся, что нам повезет, главное было в том, чтобы нас не накрыло поле выжигателя мозгов. Хоть и говорят, что легендарный Стрелок отключил его, но, во-первых, кто видел того Стрелка? А, во-вторых, если даже он и совершил этот подвиг, то есть ли гарантия, что выжигатель не запустили снова?

В Зоне рассказывали, что выжигатель был ни один, якобы военные совместно с учеными проводили опыты по управлению человеческим сознанием. Именно для этой цели были сконструированы эти устройства. Первый взрыв на ЧАЭС 1986 года сыграл всем на руку. В зоне отчуждения можно было делать фактически все, что угодно. Я уже запамятовал, кто именно донес до нас легенду о том, что с 1990 года на территории бывших исследовательских НИИ в Украине стали происходить странные вещи. Якобы излучение выжигателей было настолько сильным, что дотягивалось до Киева. Правда это все или просто байки выяснить так и не удалось, да и надо ли?

Лемур мазался репеллентом, я проверял оружие. Я посоветовал ему, как следует обработать руки и лицо…

— Знаешь, какие тут комарики водятся? — спросил я, и тут же, не дожидаясь ответа пояснил: — тело их напоминает червей, с мордочкой вроде комариной, сами они покрыты шерстью, с белым хоботком, без ножек, но с крыльями. Сами комарики длиной с руку… И хоботок — толщиной с трахею ребенка. Летит эта тварь цвета венозной крови, глядя грустными глазами. Разумная. Голодная. И взрослый мужик может рассудок потерять, если долго смотреть этой твари в глаза, а хоботок этот прокалывает кожу человека запросто через одежду, говорят даже через бронежилет…комарики-то кровососущие. И мысли такие странные на ум приходят, когда увидишь выводок… стоишь так с винтовкой, смотришь на детенышей этой заразы и думаешь: «Убить ли маленьких, беззащитных тварей, которые ничего не сделали (пока еще)? Или отпустить? Они же разумные! Вправе ли ты решать, кому жить — человеку или этой пиявочке? А вдруг за ними будущее, прогресс, защита окружающей среды и восстановление мира из живописно раскиданных хомосапиенсом обломков?». Если повезет — выстрелишь и останешься жить, а если нет… сам понимаешь — детеныши летать не умеют, конечно, но доползут и выпьют тебя.

— А репеллент помогает?

— Пока да…

— А почему же они всю Зону не захватили?

— А черт их знает, они живут только на болоте, и почему-то только на этом…

Парень поежился, для верности побрызгал защитный костюм… и правильно. Лучше пусть защитных мероприятий будет больше. Это не то, чтобы помогает выжить, это помогает быть спокойнее. В Зоне все весьма условно. Здесь нет четких правил, здесь одна аномалия перетекает в другую… вся Зона это большая аномалия. Возможно, мы лазаем по ней, как бомжи по помойке, собирая осколки погибшей цивилизации или погибшего мира; а возможно это нас изучают, подбрасывая нам очередной артефакт, догадаемся или нет, как его использовать?

В свою самую первую ходку я подобрал продолговатый осколок «стекла», он выглядел так, будто оплавленный, я до сих пор бился над загадкой этого странного предмета. Я чувствовал, что он является катализатором какой-то реакции, и сегодня как и всегда взял его с собой. Я не особо надеялся на удачную метаморфозу, но чувствовал необходимость присутствия его в своем кармане.

Иногда от неизученных свойств артефактов погибали ученые и особенно любопытные сталкеры. Меня же бог миловал, хотя бывали неудачи, когда один артефакт уничтожал вдруг другой, или начинал себя вести как-то уж слишком не правильно, однако, я умел предсказать подобные проявления, и успевал убраться подальше от опасного места. Теперь я ждал, ждал и надеялся, что все пройдет благополучно, и я успею «услышать» сигнал.

Лемур схватывал все налету. Он не включал фонаря, пользуясь фосфорицирующими палочками, шел вперед, тщательно выверяя каждый шаг. Я шел позади него, подспудно понимая, что использую его сейчас, очень не хорошо использую, как отмычку. Раньше было такое среди сталкеров, да и теперь есть. Берут новичков, из самых нетерпеливых, и ведут за собой, а если быть точным, впереди себя, чтобы в аномалию хитрую не вляпаться или типо того. Подло это, но жить хочется каждому. И мне доводилось, кто не без греха? Но теперь так было поступать нельзя.

Воздух пульсировал в нескольких шагах от нас. Комариная плешь или жарка? Лемур уверено обогнул аномалию, а я последовал за ним.

— Будь осторожен, смотри под ноги в бочагах может водиться такая гадость, которая с наступлением темноты только и показывается.

Он что-то невнятно хмыкнул, и мы продолжили движение.

Мрак вокруг нас казался густым и липким. Словно комья сладкой ваты, он облеплял наши защитные костюмы нитями паутины и мелкими лианами ночных хищных растений, нам еще очень повезло, что мы выбрали кислотоустойчивые. Совпадение или закономерность? Неясные лица, кажущиеся еще более бледными в неярком пульсирующем свете. Приблизившись к полю, где когда-то должно быть росла пшеница, а может быть оно возникло здесь стихийно, и просто пустырь зарос колосками со временем? Мы надели респираторы. Пыльца, поднимающаяся ночью, иногда имела эффект, сравнимый с наркотическим. Именно этого и ждал выводок псевдоплоти, спрятавшейся в зарослях травы. Псевдоплоть тварь трусливая, однако, не брезгующая человечинкой, если жертва находится в беспомощном состоянии, и поблизости не пахнет порохом.

За полем будет Рыжий лес. Дальше его кромки прежде мне не доводилось забираться. Хотя меня и считали одним из опытных сталкеров, но у меня не было никакого желания проверять насколько милостива ко мне фортуна. До сего дня. Если я скажу, что мне не было страшно, то я совру. Но я не могу сказать, что панический страх владел мною. Дурацкая установка, из когда-то прочитанной книги вертелась перед мысленным взором «Это твой путь, так предначертано».

Сейчас болтики и гайки с кусочком бинта или белой ленты так же помогали нам прокладывать тропу меж аномалиями, детектор все больше сбоил — верный признак того, что мы забираемся все глубже в Зону. Рыжий лес надвигался неотвратимо и уверено. У меня появилось гадкое чувство, будто кто-то следит за нами. Видимость была скверной, хотя, выйдя из болотной трясины, мы постепенно сменили неяркий свет на более уверенный свет фонарей, тем не менее — ночь не лучшее время для человека, а уж в Зоне и вовсе опасное. Я чувствовал, как кончики пальцев покалывает под защитными перчатками. Нечеловеческий разум был соперником нам, изломанная логика которого приводила в ужас бывалых бойцов. Либо контролер, либо кровосос, час от часу нелегче. Я постарался очистить разум от всяких мыслей, чтобы тварь потеряла наш ментальный след. Я видел, что поступь Лемура становится более неуверенной, он, несмотря на неопытность (а неопытность ли?) чувствует враждебность разума Зоны.

У границы «поля» и Рыжего леса мы резко забрали вправо. Ментальный «захват» ослабевал. Я видел, как все легче и легче давался парню каждый новый шаг. Это могло означать, что нам снова повезло, а могло — что мы топаем прямиком в расставленную ловушку.

Я никогда раньше не был в этих краях, поэтому мы замедлились еще больше, подолгу вымеряя каждый шаг, любое неосторожное или неосмотрительное движение могло стоить нам жизни. Бывалые рассказывали разное… и про стекловидную массу, прессовавшую внутренности, и про бескрылых фантомов, будто у них обязательно должны быть крылья; в общем много всего, много легенд и слухов ходило.

В Зоне никогда нельзя расслабляться, думать, что ты счастливчик и баловень судьбы. Зона возьмет свое — рано или поздно. И те, кто пренебрегает этим утверждением — долго не живут.

Когда уже темнело, на горизонте замаячил полуразрушенный блок пост на границе Припяти. Еще в 1986 город был закрыт после выброса, но, сколько не мыли его мостовые, все равно фонят нещадно. Мы приняли антирад, теперь он требовался все чаще, я почти физически чувствовал это.

Лемур сказал, что нам лучше всего остановиться на ночлег на деревьях, я очень удивился такому экстравагантному подходу, но парень пояснил.

— Знаешь, за что мне дали эту кличку? Первая моя ходка в Зону считалась безопасной. И ничего не представляло угрозы, трехдневный переход, так сказать, знакомство с местными красотами. Так вот, мне не захотелось спать на сырой земле, я забрался на раскидистое дерево, и пристегнул себя ремнями. Утро выдалось скверное, когда я спустился с дерева — все мои товарищи были мертвы. По дороге назад я встретил сталкеров, которые видели, как черные псы расправились с небольшой группой новичков… с той группой, в которой я был. Я рассказал им, как мне удалось избежать смерти — вот они и прозвали меня Лемуром.

— Забавно. Что ж я думаю, интуиции стоит доверять.

Ночевать на дереве было весьма неудобно, зато можно было расслабиться перед очередным выбросом, который предсказывали завтра. Во-первых, летающих тварей в Зоне не водилось, если не считать «комариков» на болоте, а, во-вторых, остальные тоже не особо были приспособлены к лазанью по деревьям. Ну, кроме, пожалуй, Химеры. А про нее-то как раз ничего известно, не было. Только то, что от нее нас бы уж точно не спасло ни дерево, ни даже танк, если бы мы захотели потягаться с этим порождением Зоны.

Не стоило вообще-то ее вспоминать. Непостижимая логика. Еще более изломанная, чем у контролера, желание играть с людьми, пока они не выходили из строя, проще говоря, не умирали, именно это, а вовсе не желание утолить голод двигало ей.

Химеру как будто почти никто не видел, наверное, потому, что никому не оставалось остаться в живых, однако Болотный Доктор рассказывал, будто у нее и вовсе два мозга, и ей глубоко наплевать на всех нас, наши проблемы, чувства, мир, а больше всего якобы она злиться, что ей не удается побывать вне Зоны.

Но все это не больше чем легенды, сказания, пересказанные тысячу раз, и, наверное, давно утратившие свой истинный смысл.

Ночь прошла вполне спокойно, если не считать того, что мне постоянно слышались чьи-то шаги и вздохи. Мне не хотелось думать о том, кому они могли бы принадлежать.

Однажды Охотник рассказывал мне одну увлекательную историю, о том, как он натолкнулся на ментальную аномалию. Ничего подобного мне не приходилось слышать раньше никогда. А дело было так.

Собрал он команду, вроде неплохую, пара отмычек, да и то, чтобы перестраховался, надо сказать, потому что так обыкновенно бывает, шел к станции собирать простые бирюльки ничего такого. Как говорится, никаких раритетов. Только говорили ему, что там де какая-то аномалия появилась, какая — никто не знает, для того он и отмычек взял.

И не успели они на поле выйти, как у всех случилось как будто помутнение какое-то. Будто марево колышется вокруг, и тихо: ни собственного голоса не слышно, а тех, кто пытался стрелять — их же пулями и накрыло. А потом будто и не было ничего, и стоит Охотник один возле покосившегося деревянного дома, а в нем его родители, родственники умершие раньше, сестра старшая… сидят за столом, вроде и его ждут. И стол этот такой праздничный, и, будто все они не замечают убогости домишка, и странность самой ситуации. А на столе все по-украински… и огромный котелок ухи из карася. Охотник снял шапку, откуда только взялась? Поклонился им в пояс, да пятится начал, мол, извините, не пора мне еще. Очнулся на КПП, будто и не был нигде, да только с ним нет никого.

Я потряс головой, так и не поняв, вслух я рассказывал историю, или про себя вспомнил. Дурной знак.

Лишь только чернильное пятно ночной тьмы разредилось на востоке ватной серостью, мы проснулись точно по команде. Мне казалось, что прошло не больше пары часов. Я как будто не проваливался в сон, так будто бы дремал, но когда взглянул на часы, понял, что я ошибаюсь. Отвязавшись от дерева, мы спустились вниз. Я понял, что Лемур не зря носит свое прозвище, потому что вся земля вокруг была истоптана непонятными существами. Следы их змеились, без какой-то последовательности, но видно некоторые даже пытались добраться до нашего укрытия, пробуя дерево на зуб. Я зябко поежился.

— Пойдем-ка отсюда, — резюмировал я, и мы зашали вперед, навстречу нашей призрачной цели.

Бой случился уже на второй час нашего пути. Стая черных собак во главе с Чернобыльским псом-поводырем прижали нас к первым домам. Нам еще очень повезло, что внутри изъеденных временем зданий никто не жил, да и аномалия виднелась одна, не особо опасная. Пока отстреливались от собак, стараясь достать главаря, пока отсиживались, потому что пришел кто-то более могущественный по местным меркам, и стаи как след простыл, похоже, мы того не интересовали, или сигнал наших ментальных волн пришелся ему не по душе, Лемур рассказал интересную историю из своей прошлой жизни.

— Говорят, — начал он, когда мы забаррикадировались в полуподвальном помещении, думая что часы наши почти сочтены, потому что не многие в Зоне могут напугать Чернобыльского пса, — говорят так просто в Зону никто не попадает. Она как храм, если желаешь, конечно, сравнением примитивное, но и храм примитивный, не в нашем понимании, так сказать, скорее даже языческое капище. Оно само выбирает себе жрецов, жертв, паломников. Кто мы первые вторые или третьи — не узнаем, наверное, никогда. А если узнаем, Зона либо поглотит нас, либо переведет на следующую ступень, если мы, конечно, не жертвы для заклания, что очень даже может быть.

— К чему ты все это? — спросил я, меняя рожок автомата.

— Ну… путь в Зону у каждого свой, но во многом, эти дороги очень похожи. Вот однажды ты просыпаешь и понимаешь, что все не то, чтобы плохо, а совсем никак, и что тебе больше не надо стараться, чтобы быть лучше, чем ты есть на самом деле. Или, например, тянуться к культурному уровню, еще вчера значимых людей, идущих впереди и подававших тебе-дураку пример. И ты понимаешь, что вся их авторитетность — напускное, культура — продажна, а уровень — ширпотреб, как и все, и ты не можешь оставаться на месте — в том мире тебе будто бы нет места, ты не то, чтобы не можешь — ты не хочешь соответствовать установленному, возможно, тобою самим стандарту. А есть еще одно… — Лемур проверил свой небольшой запас гранат на поясе, — когда ты перестаешь зависеть от их мнения тебе становится так пусто. Это сложно передать словами, но эту пустоту надо чем-то заполнить. Это как когда рухнул Советский союз, а может еще хуже, когда ты маленький и веришь, что в 2000 году наступил рай на земле, ну или очень близко к тому, и ты ведь по-настоящему Веришь, а потом такой облом, конечно, и на солнце пятна есть, но тебе больше не нужно такое солнце — и вот тогда ты приходишь в Зону. Тебе только кажется, что ты вот-вот найдешь какой-то артефакт, а на самом деле, не стоит себя обманывать — это навсегда.

И тут мы почувствовали, буквально кожей ощутили, что Оно отступило. Может быть то, что рассказал Лемур было мантрой, может и нет. В Зоне ничего не случается просто так. Нам позволяли пройти дальше. Может оттого, что мы заведомо принесли себя в жертву Зоне?

У меня на самом деле появилась мечта. Глупая такая, наверное, как и все мечты, вот найдем, думал я, его «итаки» и принесем пользу всему человечеству. Вот он альтернативный источник энергии, причем с каждым выбросом в Зоне возобновляемый. А потом, глядишь синтезируем, и пойдет-поедет, а мы вернемся на «большую землю» и все будет по-другому.

Теперь я понимал абсурдность этого утверждения, ведь даже если мы действительно найдем «итаки», то дальше сталкерских фонариков они все равно не продвинуться, слишком уж это не выгодно. Как же это так альтернативные? Да плевать на кризис и экологию, ведь что будет с ценой на нефть, на газ? И много таких факторов, которые сразу не приходят на ум, когда ты романтичен и полон грез о спасении человечества. Ведь на самом деле, нас надо спасать, разве что только от нас самих. Но теперь отступать было нельзя. И мы оба понимали это.

Переждав очередной выброс, мы скоротали новую ночь в подвале. Идти напролом было опасно. За то недолгое время, что мы отвели себе на отдых, ведь даже здесь могла, откуда ни возьмись появиться аномалия, мне успел присниться красочный сон. Признаться, я давно не видел ничего подобного. Будто бы снова все было как до Зоны. Будто бы я стоял на сцене, и зал рукоплескал мне. Во сне я мог все. Я творил с гитарой неимоверные вещи, пространство вокруг расширялось или напротив сужалось по одному моему аккорду. Странным казались лишь кнопки ctrl+alt+delete на деке, но во сне все было так, как надо. Я нажал Enter и проснулся. Край сознания еще оставался во сне, поэтому я увидел Лемура на сцене рядом со мной, вместо автомата он сжимал в руках микрофон… «какая емкая метафора» — подумалось мне, и я проснулся уже окончательно.

— Хорош дрыхнуть, — беззлобно упрекнул меня он, — мне ведь говорили, что ты самый лучший, что, по сути только ты можешь помочь мне найти этот артефакт.

Я тряхнул головой. Странно… к чему все это, он определенно не тот, за кого себя выдает, а не все ли равно?

Неожиданно с визгом из темноты появился кровосос.

Вот это подарочек Зоны, и как ему удалось миновать растяжки, которые мы поставили на подступах к нашему убежищу? Хотя, скорее всего их пожрала какая-то аномалия.

Кровосос был довольно молодым, поэтому мы расстреляли его в упор, но где гарантия, что за ним не прятался еще кто-то? Отвратительные щупальца, растущие под подбородком тыквообразной головы красноречиво свидетельствовали о том, что Зона-Творец позаботилась об аппарате питания этого гада.

Лемур выругался, но не испугался. Я скорее почувствовал, чем увидел остальных желающих нами позавтракать. Взрослые кровососы имеют хорошую защиту то ли от окружающей среды, то ли от человека — они почти полностью сливаются с окружающим пространством, как хамелеоны, и лишь на расстоянии броска издают душераздирающий крик.

Я открыл стрельбу, больше полагаясь на свое чутье и удачу, очередь подкосила одну крупную особь. Кровосос истошно заверещал, и на нас бросились его сородичи. Спиной к спине мы старались сдержать их уже не скрывающиеся за мимикрией уродливые тела. Мы стреляли, опустошая обоймы, а потом методично добивали монстров. Нужно было уходить как можно быстрее, на запах падали сюда придут и другие охотники пообедать, а некоторые кровососы вполне могут остаться живыми, у них потрясающая система регенерации, нам бы такую.

Мы продолжали путь, отстреливаясь от новых тварей, после выброса Зона кишела ими. Весь этот «пикник» порядком затягивался, Лемур сказал, что как будто здесь есть схрон и если нам удастся до него добраться, то проблем с оружием быть не должно. Я благоразумно не стал спрашивать, чей это схрон, и, откуда ему известно о его местонахождении. Чем дальше мы углублялись на территорию Припяти, тем больше я был уверен в том, что Лемур довольно опытный, если не сталкер, то где-то очень близко к тому. Возможно, он был в других Зонах, ходили слухи, что наша Зона была похожа чем-то на грибницу, и кое-где, говорят то и дело возникали очаги аномальной энергии. Обычно их загоняли обратно с помощью какого-то хитрого облучения, но место такое объявлялось карантинным, и в течении минимум пяти лет наблюдение не снимали. По слухам, такие «карантины» существовали в Белоруссии и во Львовской области, и кое-где в Европе. Может быть, Зона была своеобразной раковой опухолью Земли и теперь прорастала своими метастазами вширь? Никто не знает этого наверняка, как и о тех «карантинах», но вот теперь мне начинает казаться, что некоторые легенды-таки не врут.

Когда до схрона оставалось совсем немного, мы сделали еще один привал. Разогрели еду, подкрепились галетами, которые можно было найти в любом армейском пайке. Тут-то Лемур и подтвердил мои догадки.

— Знаешь, — сказал он, — на самом деле большой Земли не существует. И нам некуда будет вернуться потом, если мы не найдем наши «итаки». Именно с помощью их ученые сдерживают рост зоны. Я занимался пару лет у одного отступника, так сказать, от науки, так вот, он считает, что Зона это обратная сторона нашего мира, или наш мир обратная сторона мира Зоны, так вот, сейчас наступает такая эра порядка, когда и одного и другого будет поровну, ну что-то в этом роде. Мы с ним ходили в «карантины» в общем, такие же Зоны как здесь и с помощью «итаков» устраняли их. Скажу тебе, не от большой любви к искусству, а потому что иначе «карантин» стал бы более долгим, и никого бы туда не пустили. Мой, выражусь громким термином, наставник считал, что оттого, что «итаки» на время нейтрализуют действие небольших Зон, сами они эти Зоны, никуда не деваются, а лишь Эта Зона становится больше. И ее уже не остановить.

— Бред какой-то, — моя защитная реакция была понятной.

— Согласен, это звучит безумно, это звучит, как безумство, но… поверь мне это так. И пока «итаки», выросшие именно здесь, могут сработать — нам нужно сделать это. Во-первых, чтобы сохранить Зону в ее теперешних пределах, а, во-вторых, есть и другой вариант, ведь человек очень коварная тварь и самое опасное животное, даже здесь в Зоне. Возможно, люди найдут возможность уничтожить ее…

— Ты этого не хочешь?

— Нет.

— Почему?

— Я тоже человек, и думаю в первую очередь о себе. Ты-то сам думал, чем ты займешься, если Зоны не будет?

— Ну… у меня был неплохой заработок на Большой Земле.

Он только усмехнулся, и надвинул респиратор, в нашу сторону неслось нехорошее пыльное облако. Я искренне надеялся, что это не споры местных лишайников. Слышал я одну историю в баре. Как-то один парень вступил на «лишайное поле» говорят вроде ничего, когда не сезон. А вот он не знал когда там сезон, когда не сезон. Споры такие маленькие, что он даже не заметил… ну пыль, подумаешь. Вроде и респиратор был, и костюм прорезиненный, но только споры очень уж маленькие, просочились между волокнами ткани на шее и в респираторе, ну и проросли в нем. Умер через месяц в жутких мучениях. Если бы сразу к Болотному Доктору попал, может, и повезло бы, а так…

К нашему относительному счастью облако пыли оказалось «всего лишь» желтой росой, это значит, что нам предстояла еще одна усиленная доза антирада, поскольку фон подскочил сразу, и во рту появился нехороший металлический привкус.

После небольшой «пыльной бури» мы двинулись вперед, да дорога фонила ни на шутку, зато все аномалии были как на ладони. На всякий случая я все же сверялся с ПДА, но больше для очистки совести. Оставшееся расстояние до бывшего ДК преодолели довольно быстро. Лемур сказал, что необходимо спускаться в подвал, и мы приготовились к спуску. Отладив карабины, для верности, зачистив вход несколькими очередями, стали спускаться, сперва он, потом я. На самом деле, с моей стороны это снова было нехорошо. Но я не знал, как поступить иначе. Не знал оттого, что со спины могла подкрасться какая-нибудь неопознанная мерзость, тут этого в избытке, но и внизу не исключено гнездо кровососов, а может кого и похуже. Самые страшные порождения местной флоры и фауны — это менталы. А страшное в них, прежде всего то, что их разум совершенно отличен от нашего. Их желания, мысли, возможно, мечты, нам никогда не понять. Это хуже чем оказаться в незнакомой стране без переводчика, и даже хуже, чем разом нарушить все мусульманские традиции, люди есть люди… и даже где-нибудь в пыточной камере Освенцима все было бы гораздо проще и понятнее, чем здесь.

Еще один сталкер рассказывал, как однажды стал свидетелем чудовищной сцены, когда несколько его приятелей попали в свиту контролера. Уж не знаю, чего они там видели, но тот самый рассказчик говорил, что один вдумчиво приколачивал другого к дереву, пока тот первый пел что-то вроде «вставай страна огромная, вставай на смертный бой». Наигравшись всласть, а иначе и не скажешь потому, что контролер не стал есть своих жертв, то ли был сыт, то ли просто хотел «изучить людей», тот ушел, оставив их в таком состоянии. В себя оба так и не пришли, слишком долго оставались во власти порождения Зоны. Говорят, потом их видели в свите другого контролера, но они уже стали зомби.

Не вовремя все это, и мои ли это мысли?

Когда вдруг начинаешь думать о контролере, часто это не просто так.

Я снова постарался очистить свой разум, не сосредотачиваясь ни на чем конкретно. Мне повезло, год назад я был в числе тех самых 15 счастливчиков, кто обучился у Болотного Доктора этому нередко незаменимому приему. Кстати, именно тогда я понял истинный смысл и механизм медитации.

Я спрыгнул и увидел тщедушное серое тело перед собой, я понял, что Лемур попался на крючок, надо было что-то срочно предпринимать, но при этом нельзя было задумываться о том, что именно ты хочешь сделать — в состоянии, когда ты не думаешь, тело само выполняет команды, короткая очередь раскроила череп мутанта, он не успел издать не звука, мешком заваливая на пол, однако, меня больше пугал вовсе не этот аспект.

Резким движением я развернул Лемура к себе, глядя в его расширенные зрачки, я понял, что контакт произошел, почему я не почувствовал эту падаль раньше? Не было ли здесь других особей этого вида? Оставалось уповать на всех святых, если конечно, они имели власть над этой гиблой землей.

Я резко ударил наотмашь его по лицу, он зашатался, потерял равновесие, респиратор отлетел в сторону, Лемур споткнулся, и упал; он тряс головой, я видел, как осмысленное выражение лица медленно возвращается к нему. Но радоваться было рано, парень схватился за горло… — не…могу… — прошептал он… — дышать…

«Вот ведь блядское отродье! — думал я, — иногда контролер делал так, что человек вдруг терял возможность выполнять какую-то вполне естественную функцию, кое-кто навсегда остался слепым. Скорее всего, эта особь и сама не ожидала, что мы свалимся на ее голову, а услышав стрельбу, решали посмотреть что там происходит, скорее всего, сюда никто и не заглядывал… поэтому… не почувствовал….».

Я быстро расстегивал его костюм, теперь у меня не больше двух минут, было ощущение, что он весь превратился в камень, я яростно вдувал в его легкие воздух, грудная клетка показалась мне базальтовой глыбой, но я знал, что это возможно остатки ментального удара, и мне важно самому не переборщить… еще вдох… движение руками… как в замедленной съемке… едва хватает воздуха, кажется, что легкие разорвутся, так как уже работают на износ, точно кузнечные меха, какого черта!

— Мать твою! Если ты собрался так вот сдохнуть, хрен тебе! Я не выберусь отсюда без твоих ебаных знаний!

Не знаю мой ли эмоциональный монолог или все же быстрые действия вернули Лемура к жизни, он закашлялся, как если бы нахлебался воды…

— Что за хрень? — прохрипел он…

— Ничего, поцеловать тебя захотелось, — скривился я, отдышавшись…

— А… ну тогда ладно… — до него плохо доходил смысл моих слов, он ошалело огладывался вокруг… — что это было?

— Контролер…

— Я не почувствовал…

— Я тоже… будем надеяться, что нам повезло…

— Это ты называешь «повезло»?

— Мы все еще живы… давай скорее возьмем оружие и уйдем отсюда. Я чую остатки ментального удара.

Лемур не стал спорить. Выглядел он прямо сказать не важно. Шок отступил, теперь я представляю себе как болела у него голова, конечно, это были малые последствия того, что может сделать с человеком ментальный удар контролера, тем не менее, он все чаще дожидался меня и оглядывался по сторонам.

Я понимал его, и именно поэтому не спешил.

Наконец, в одном из помещений он нашарил фонариком лаз в полу. Сверху его прикрывал небольшая едва заметная крышка, похожая на те, что ставят в погребах, где-нибудь в гараже, или вроде того, он распахнул ее, проверил на наличие аномалий с помощью ПДА, затем убедился, что никаких жизненных форм не притаилось во мраке подземелья. На этот раз я пошел вперед, а Лемур поспешил за мною следом. Ему не хотелось оставаться один на один с неизвестностью. Когда мы закончили спуск, в свете фонаря, моему взгляду предстало довольно просторное помещение. Слева располагались полки, на которых под некоторым слоем пыли находились новенькие автоматы, я понял это, поскольку те были упакованы и явно еще в заводской смазке. Справа же лежали несколько рюкзаков с хорошими станками, три или четыре костюма с усиленной защитой, противогазы с кассетами и сухпайки.

Мы быстро затаривались всем необходимым, оставляя ненужное оборудование. Кто и зачем устроил здесь схрон? Мне кажется, что здесь вообще никто никогда не был. Судьба? Вот так вот, сам того не осознавая человек, часто идет по предначертанному. Раньше я относился к этому совсем по-другому. Ну, что такое судьба? Каждый сам хозяин своего счастья, ну и все такое прочее. Оказывается все не так просто, отнюдь! Это судьба часто выступает в роли хозяина человека, как бы он не сопротивлялся, а стоит сойти с ее рельс, как понимаешь, что делаешь что-то не то. Что-то не так, и пока не вернешься на рельсы, заготовленные тебе судьбой ничего в твоей жизни не измениться к лучшему.

По крайней мере, я представлял себе другую свою жизнь весьма относительно, а если признаться себе на все сто процентов, то не мог представить ее себе иначе. У меня не было другой судьбы, а у Зоны не было другого меня, а если и был, то это была совсем другая Зона и вовсе не я был тем сталкером.

Со мной иногда случались такие моменты выпадения из реальности. Однако к счастью проходили они довольно быстро. Сейчас оставаться дольше в схроне не было никакой надобности.

До предполагаемого места произрастания нужных артефактов (по-другому и не скажешь) оставалось не больше дня пути, и выбравшись на поверхность, мы увидели странно-непривычное яркое солнце, редкий подарок этих мест.