"Лазарь Бронтман. Дневники 1932-1947 гг " - читать интересную книгу автора

- Реферировать все!
- А если выступит Каганович?
- Все равно записывать!
Хорошо. Выступил Каганович. Еще до начала заседания я с Хватом
договорился о том, что я записываю первую половину заседания и смываюсь,
затем он даст концовку, дабы не задерживать концовку. Поэтому я
добросовестно записал блестящую речь Кагановича. До сих пор помню его слова:
"в нем (каждом камне) радость наша, кровь наша, любовь наша". Я много раз
слышал Кагановича, но, по моему, это была его самая яркая, самая
темпераментная речь. Он увлек всех, зал неистово аплодировал, и я писал сам
горячий от возбуждения.
Во время речи Кагановича неожиданно пришел Сталин, Ворошилов,
Хрущев......
Овация. Сталин приветливо кивнул кому-то в первом ряду.
Мне сразу стало ясно, что уходить нельзя. Да и Левка смотрел на меня
умоляюще. Дали знать редакции и остались.
Неожиданно председательствующий объявил:
- Слово для предложения имеет товарищ Сталин.
Что поднялось в зале! Наконец Сталин начал речь. Она непрерывно
прерывалась аплодисментами.
Хват подбежал ко мне:
- Будем записывать?
- Конечно!
И оба лихорадочно записывали. Стояли мы довольно близко, но иногда
из-за аплодисментов было слышно плохо, но так как записывали оба, то ни одно
слово не пропало.
Остальные газетчики даже не осмелились записывать. Надо сказать, что
это было нелегко. Я несколько раз сам, до предела возбужденный и приподнятый
общим настроением, дергал Хвата за рукав: забыв о блокноте и записи, он
аплодировал!
Кончилась речь и мы помчались в редакцию. Прежде всего написали отчет о
Сталине и привели дословно его речь, сопоставив две записи. Янтаров схватил
ее с машинки и помчался к Поскребышеву.
Затем я продиктовал запись речи Кагановича. Янтаров приехал через час.
Сталин внес в нашу запись только одно исправление, заменил слово "...."
словом "....".[6] Речь Кагановича опоздали визировать.
На другой день речь Сталина появилась только у нас. И через день все
газеты вынуждены были ее перепечатать.
10 августа 1936 года. Москва встречала Чкалова Байдукова и Белякова.
Когда машина приземлилась и начала затихать на поле, за черту зрителей
выехало несколько закрытых машин. Побежали фотографы. Меня сначала затерли.
Обнажив "лейку" побежал и я, прорвав цепь в наиболее слабом месте - сквозь
музыкантов. Бегу. До машины около полутора километров.
На ходу обогнал Таля, Заславского, Финна, Геккера. Задыхался, а бежал.
Вот уже немного осталось.
- Опоздали, садятся в машины - сказал кто-то идущий навстречу.
- Все равно добегу! - решил я и приналег.
Добежал. Смотрю, среди машин стоит группа людей. Ищу глазами Хвата. Не
вижу. Неожиданно наткнулся на Чкалова. Он шел прямо на меня.
- Здравствуй, Валерий, поздравляю!