"Лазарь Бронтман. Дневники 1932-1947 гг " - читать интересную книгу автора

- А вы что ж меня за круглого дурака считали, что ли?!
Девицы след простыл.
После назначения его Зав. ученым комитетом при УИКС, как-то я и Родин
И.М. встретили его у нач. Главнауки Луппола. Присели в приемной.
- Я отдыхаю сейчас, - говорил А.В. - Наконец-то я получил возможность
заняться научной работой, заняться собой. Нельзя же вечно жить на проценты с
капитала ("Капитала"?).
Отчетливо помню обстановку первой беседы. Это было в начале 1926 г.
(или в конце 1925). Вечером позвонили в редакцию и сообщили, что А.В.
приехал из-за границы и дает беседу (в 7 часов) советским журналистам о
своих впечатлениях. Галкин предложил мне ехать. Громадный дом в Денежном
пер. на Арбате. Шестой этаж (табличка "Нарком просвещения А.В. Луначарский
на дому никого не принимает"). Газетчики ("Известия", "Гудок", "Наша газета"
и др.) съехались почти одновременно. А.В. у входа в свой кабинет всем
пожимал руки. Кабинет небольшой. Почти весь занят письменным столом, около -
столик для стенографистки. На одной стене - широченные книжные полки, у
другой - книжный шкаф. Кругом картины, наброски, снимки, много женских лиц.
Началась беседа. А.В. рассказывал свои впечатления о культурной жизни
Франции и Германии Беседа длилась около 30-40 минут. По окончании - тот же
прощальный ритуал.
Заголовки в газетах были самые разнообразные: "А.В.Л. о Европе",
"Беседа с А.В.Л", я дал: "Культура Запада на переломе".
Луначарский никогда не отказывал в беседе. Мне приходилось брать у него
беседы в вагоне, на перроне, в автомобиле, в приемной, на дому за полчаса до
его отъезда в Ленинград ("Что готовят художники к 10-му октябрю") Вообще он
относился к журналистам с предельной внимательностью. Вспоминается заседание
(открытие) первой международной конференции революционных писателей - в зале
заседаний НКПРОСа. Говорил Барбюс. После его горячей речи все повскакали с
мест. А.В.Л. переводил, окруженный писателями. Я стоял против него и
записывал. Заметив, что я не успеваю, он резко замедлил речь и убыстрил темп
только после того, как убедился в моей успеваемости.
25.10.1932 г.
Похороны Стопани.
Помимо того, что я дал в отчете, хочется отметить только два момента:
- первое. При выносе урны из клуба общества старых большевиков страшно
растерянное близорукое лицо Ярославского.
- второе. У мавзолея, после замуровывания урны, я обратился к Малышеву
с просьбой дать точный список ораторов панихиды. Смерть Стопани очевидно на
него подействовала чрезвычайно. Он взволнованно шарил руками по карманам и
говорил растерянно: "да, да, он у меня... Мне его Ярославский передал... Вот
он тут должен быть... Старики мы стали, куда я его дел, из ума выживаем...
Вот старый дурак.." и проч.
Как он постарел за последний год! Месяца 3-4 назад он еще совсем
бодрым, но постаревшим, заходил в редакцию и просил меня съездить на
собрание колхоз. торговцев Кр. Пресни. Год назад, когда я его видел в
столовой V съезда Советов - был совсем молодым.
Дневник событий
21.11.1932
Был у Владимирского (НКЗдрав). Брал беседу о предстоящей (с 28.11.32)
советско-германской медицинской неделе. Он немного запоздал, извинился по