"Ричард Бротиган. Аборт (Исторический роман 1966 года) " - читать интересную книгу автора

Потом она перестала плакать, и в глазах не осталось ни слезинки. Я
посмотрел еще раз - все слезы исчезли.
- Придется оставить свет, - сказала она. - Я плакать не буду, честное
слово.
Я протянул руку и впервые за два миллиарда лет коснулся ее. Коснулся ее
руки. Мои пальцы бережно скользнули по ее пальцам. Рука была почти ледяной.
- Ты замерзла, - сказал я.
- Нет, - ответила она. - У меня просто рука такая.
Она пошевелилась, неуклюже придвинулась ближе и положила голову мне на
плечо. Когда ее волосы коснулись меня, я ощутил, как вся моя кровь рванулась
вперед, нервы и мускулы призраками вытянулись к будущему.
Плечо пропиталось гладкой белой кожей и длинными волосами - вспышкой
летучих мышей. Я отпустил ее руку и дотронулся до лица. Там были тропики.
- Видишь, - улыбнулась она. - У меня такая только рука.
Непостижимо - обходить ее тело, стараясь не спугнуть эту лань, не дать
ей убежать от меня в лес.
Я повел плечом, точно последними строками шекспировского сонета
("Любовь - дитя. Я был пред ней неправ, / Ребенка взрослой женщиной
назвав"[10]), и одновременно опустил ее спиной на постель.
Она лежала и смотрела на меня, а я нагнулся, медленно приблизился и
поцеловал в губы нежно, как только смог. Мне не хотелось, чтобы этот первый
поцелуй взял хоть малейший жест или даже цветок взаймы у мясного рынка.

Решение

Непростое решение - начинать с вершины или подножия девушки. С Вайдой я
просто не знал, откуда мне начинать. Всем задачам задача.
После того, как она неловко потянулась ко мне и, поместив мое лицо в ту
небольшую полость, которой были ее руки, стала снова и снова тихонько меня
целовать, я просто должен был начать с чего-то.
Она не сводила с меня глаз, взгляд ее ни на миг не отрывался от меня,
точно я был летным полем.
Я сменил полость на другую, и ее лицо стало цветком в моих ладонях. Я
медленно пустил руки по ее лицу, когда целовал ее, а затем еще дальше вниз,
по шее и плечам.
Я видел, как у нее в уме шевелится будущее, когда подступил к границам
ее груди. Под свитером груди были такими большими, такой идеальной формы,
что желудок мой взобрался на стремянку и привстал на цыпочки, когда я
коснулся их в первый раз.
Ее глаза не покидали меня - мое прикосновение к ее груди тоже в них
отразилось. Как вспышка голубой молнии.
Я чуть было не засомневался, как это водится у нас, библиотекарей.
- Честное слово, - сказала она, вытянувшись ко мне и неловко прижимая
мои руки к своей груди. Разумеется, она понятия не имела, как на меня это
действует. Стремянку завертело вихрем.
Она снова поцеловала меня - на этот раз, языком. Ее язык скользнул мимо
моего языка струйкой раскаленного стекла.

Решение продолжается