"Своя гавань" - читать интересную книгу автора (Горелик Елена)6— Цветы. Туберозы, — хмыкнул Джеймс, обозревая четыре вместительные корзины, радовавшие глаз огромными букетами и источавшими тонкий аромат. — Из королевской оранжереи. Ты дала повод подносить тебе подобные подарки, дорогая? — Джек, — Галка, в отличие от мужа, была хмурой, словно пасмурное осеннее утро, и заговорила по-русски — как и всегда, когда хотела, чтобы их точно никто не подслушал. — Знаешь, чем я занимаюсь все эти дни? Не поверишь: ищу способ отсюда сбежать. Пока не поздно. — Тебе никто не даст это сделать. — Тогда или я кого-то прибью, или кто-то пристукнет меня… Ну, кого там ещё черти принесли? — зло рявкнула она, довольно нервно реагируя на робкий стук в дверь. — Мадам, — лакей, малость напуганный таким приёмом, согнулся в почтительном поклоне, выставив вперёд серебряный поднос, на котором лежал запечатанный восковой печатью бумажный прямоугольник. — Вам послание от его величества. Галка, мысленно выругавшись, взяла письмо и, жестом отослав слугу, сломала печать. — О! — едко усмехнулась она, прочитав несколько строчек, обрамлённых нарисованной от руки непритязательной виньеткой. — С ума сойти: меня приглашают отметить крестины маленькой дочери маркизы де Монтеспан. Венценосный папаша всё-таки нашёл повод стравить двух змей подколодных. — Вот теперь я имею повод опасаться за твою жизнь, — помрачнел Джеймс. — Меня, конечно же, не приглашают? — Джек, я тебя умоляю, не подставляйся, — Галка никогда не боялась за себя, но очень хорошо знала, что такое страх за близких. И сейчас этот страх ледяной рукой стиснул ей горло. — Если с тобой хоть что-нибудь… я… — Эли, — Эшби прижал её к себе и погладил по непослушным волосам. — Я не могу прятаться за спину любимой женщины. — А я не могу тебя потерять. — Не бойся, Эли. Мы ещё долгие годы будем вместе… — Они целовались? — Да, мадам. Я видел это собственными глазами. — Какое бесстыдство! — Более того: они переписываются, обмениваются подарками — пока ещё вполне невинного толка, но, полагаю, на этом они не остановятся. — О-о-о! Что же мне делать? Я ещё не оправилась после родов, и потому действие порошка может оказаться вовсе не тем, что обычно! — Есть и иные порошки, мадам. — Я вас не понимаю. — Вы правы, об этом лучше не говорить. Но Вуазен — большая мастерица, когда речь заходит о столь деликатных вещах. Доверьтесь ей, как доверялись в иных делах, и ваша соперница получит своё. — Эй, Хайме! Куда опять Воробушка утащили, хотел бы я знать? Хайме, с помощью рисунков на земле объяснявший юнгам, почему фрегат может быстро ходить бейдевиндом, а галеон нет, без особого удовольствия отвлёкся от своего занятия. — Чего тебе, Жером? — спросил он. — Где капитан? — Меченый, если судить по его роже, находился не в самом лучшем расположении духа. — Опять её таскают на эти…приёмы, чёрт их дери? Почему мы битых три недели протираем штаны в раззолоченных комнатах, а не направляемся в Сен-Доменг? — Мне это тоже не нравится, но я молчу, — крякнул Хайме. — А! — Жером махнул ручищей. — Ну и молчи себе дальше. А я молчать не стану! Я и к королю пойду, если надо, и всё ему выскажу! Мы, морские волки, должны тянуть слабенькое винцо и любоваться тут, понимаете ли, видами, вместо того, чтобы делом заниматься! — А что ты подразумеваешь под словами «делом заниматься», приятель? — на шум, поднятый Жеромом, явились Граммон и Джеймс, упражнявшиеся от нечего делать в фехтовании на соседней лужайке. И шевалье де Граммон снова был отменно неучтив. — Грабить испанцев? — Да хоть бы и испанцев грабить! — бушевал Меченый. — Мне тут скоро задницу кренговать придётся, если мы задержимся ещё на месяц-другой. А ты, штурман, — он невежливо ткнул в Джеймса пальцем, — вообще рискуешь отрастить немалые рога! — Замолчи, — негромко, но гневно проговорил Эшби. — Я-то могу замолчать, только это уже ничего не поменяет! Пока ты тут шпагой машешь, король уже твою жену… Жером не договорил. От сильнейшего толчка в грудь он попросту сел наземь. — Не смей так говорить о ней, — в голосе Джеймса, всегда таком приятном и ровном, прорезалось плохо сдерживаемое рычание. — Не смей, слышишь? А если ты ещё раз рот раскроешь, я тебя убью, и плевать, что ты мой друг. Вбросив одним красивым движением шпагу в ножны, Эшби развернулся на каблуках и ушёл — быстрым пружинящим шагом, выдававшим крайнюю степень ярости. — Ну и дурак ты, Меченый, — ухмыльнулся Граммон. — Хоть и умный, а всё равно дурак. — Когда пьёшь, закусывай, — добавил от себя Хайме. — Вот первая заповедь настоящего морского волка, парни. — Эти слова он обратил вроде бы притихшим юнгам, но глазом всё равно косил на Жерома. — Выпивка, конечно, дело стоящее, но всё должно быть в меру. А то получится как… не буду говорить, с кем. Жером вскочил и, ни слова не сказав, раскачивающейся моряцкой походочкой продефилировал к отведенному им флигелю. |
||
|