"Иосиф Бродский. Нобелевская лекция." - читать интересную книгу автора

собратьях по перу в обеих этих культурах, о поэтах и
прозаиках, чьи дарования я ценю выше собственного, и
которые, окажись они на этой трибуне, уже давно бы перешли
к делу, ибо у них есть больше что сказать миру, нежели у
меня.
По этому я позволю себе ряд замечаний - возможно,
нестройных, сбивчивых и могущих озадачить вас своею
бессвязностью. Однако количество времени, отпущенное мне на
то, что-бы собраться с мыслями и сама моя профессия защитят
меня, надеюсь, хотя бы отчасти от упреков в хаотичности.
Человек моей профессии редко претендует на систематичность
мышления; в худшем случае он претендует на систему. Но это
у него, как правило, заемное: от среды, от общественного
устройства, от занятий философией в нежном возрасте. Ничто
не убеждает художника в случайности средств, которыми он
пользуется для достижения той или иной - пусть даже и
постоянной - цели, нежели самый творческий прцесс, процесс
сочинительства. Стихи, по слову Ахматовой, действительно
растут из сора; корни прозы - не более благородны.



II

Если искусство чему-то и учит (и художника - в первую
голову), то именно частности человеческого существования.
Будучи наиболее древней - и наиболее буквальной - формой
частного предпринимательства, оно вольно или невольно
поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности,
уникальности, отдельности - превращая его из общественного
животного в личность. Многое можно разделить: хлеб, ложе,
убеждения, возлюбленную - но не стихотворение, скажем,
Райнера Марии Рильке. Произведения искусства, литературы в
особенности и стихотворение в частности обращаются к
человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без
посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство
вообще, литературу в особенности и поэзию в частности
ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи
исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство
где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте
ожидаемого согласия и единодушия - равнодушие и
разноголосие, на месте решимости к действию - невнимание и
брезгливость. Иными словами, в нолики, которыми ревнители
общего блага и повелители масс норовят оперировать,
искуство вписывает "точку-точку-запятую с минусом",
превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную,
но человеческую рожицу.
Великий Баратынский, говоря о своей Музе,
охарактеризовал ее как обладающую "лица необщим
выраженьем". В приобретении этого необшего выражения и