"Пять президентов" - читать интересную книгу автора (Багряк Павел)

Глава 1 Снова Чвиз

Темные квадраты окон слепо смотрели на улицы. Уже не выбирая дороги и топая прямо по лужам, спешили по домам одинокие прохожие. Подъезды всасывали их как губки.

Таратура вел машину медленно: улицы были слишком узки для «мерседеса». Кроме того, ему приходилось притормаживать у каждого перекрестка: профессор Миллер только в последний момент коротко говорил «направо» или «налево».

Он сидел рядом и, казалось, был весь погружен в раздумье. Таратура бросил на него взгляд и понял, что короткие приказы он отдает, не поднимая глаз. Или он знал дорогу на память, или угадывал ее каким-то шестым чувством.

За последний год они вообще ни разу не выезжали так поздно — во всяком случае вместе, — да еще с такими предосторожностями. Миллер обычно звонил Таратуре за полчаса до выезда и, оказавшись в «мерседесе», коротко бросал: «К Дорону!», или «В лабораторию!», или «Куда хотите, Таратура!» — и такое бывало.

На этот раз еще утром он пригласил Таратуру к себе в кабинет, усадил в кресло и, сделав непривычно долгую паузу, произнес:

— В час ночи вы должны быть у аптеки в районе Строута. Об этом никто не должен знать. Даже Ирен. Все. Да! До часу ночи занимайтесь чем угодно, только не ставьте машину в гараж.

Таратура давно отучился задавать шефу вопросы.

В час ночи он встретил Миллера у аптеки и за сорок минут, повинуясь его приказаниям, пересек почти весь город. Теперь они были в старом и грязном районе, который, как знал Таратура, не славился ничем, кроме своей древней архитектуры да, пожалуй, еще погребка «Указующий перст», куда ходили только его любители и приезжие туристы, чтобы поглазеть на любителей.

Асфальт отсвечивал, слепя глаза. Моросил дождь. Редкие неоновые рекламы, сиротливо приютившиеся на старомодных фасадах, выглядели лишними и нелепыми.

— Стоп! — вдруг резко сказал Миллер.

Таратура мгновенно остановил машину и замер, напряженно держа баранку и не выключая двигатель.

— Отсюда пойдем пешком, — продолжал Миллер. — Но прежде у меня есть к вам несколько, я бы сказал, контрольных вопросов. От них зависит, пойдете ли вы со мной дальше или останетесь ждать в машине. Выключите подфарники и двигатель.

Таратура выполнил приказание. Вокруг была тишина, нарушаемая лишь дождем, равномерно стучащим по кузову «мерседеса».

— Вам известно, Таратура, — сказал после паузы Миллер, — что я иногда посещаю этот район?

— Два раза в неделю, шеф, — сказал Таратура.

— Вы следили за мной?

— Нет, шеф, вы запретили мне это делать. Я просто догадывался, потому что каждая ваша минута была у меня на учете, кроме…

— И никому об этом не говорили? — прервал Миллер. — Даже Ирен?

Таратура улыбнулся:

— Само собой, шеф. Хоть я ваш телохранитель, я понимаю, что вы имеете право на личную жизнь!

— Благодарю, — сказал Миллер без тени иронии. — В таком случае нам пора.

Они вышли из машины. Таратура двинулся вслед за профессором, который, безошибочно ориентируясь в темноте, миновал какую-то арку, вошел в переулок и остановился у старинного трехэтажного дома, воздвигнутого, вероятно, лет двести назад. Таратура знал, что в подобных домах часто бывают многочисленные коридоры, террасы, спуски и подъемы и тысячи ступенек внутри, десятки ходов, в которых легко запутаться, как это и случилось с ним однажды, когда он расследовал убийство банкира Костена. Этот дом ничем не отличался от того дома, и Таратура, приблизившись к Миллеру, сказал:

— Здесь не меньше десятка входов и выходов.

— Вы знаете этот дом?! — изумленно воскликнул Миллер. — Так вы все же следили за мной?!

— Ну что вы, шеф! — обиделся Таратура. — Не забывайте, что в прошлом я полицейский сыщик.

Миллер внимательно посмотрел на Таратуру и остановился. Он явно не торопился или делал вид, что не торопится, потому что никак не мог решить, брать с собой Таратуру или не брать.

— Сколько сейчас времени? — спросил он.

Таратура посмотрел на часы и тихо ответил:

— Два ночи, шеф. Сейчас должны пробить часы на католической часовенке, что в двух кварталах отсюда.

И в этот момент действительно раздался гулкий перезвон, после которого два продолжительных удара в точности подтвердили слова Таратуры. Миллер уже совсем не знал, что делать.

— Черт возьми! — в сердцах сказал он. — Вы знаете этот дом или не знаете? Вы были здесь или не были?

— В «Указующем персте», шеф. Он рядом с часовней. Мы прежде захаживали туда с Честером, вы должны его помнить, он был в ту пору репортером «Вечернего звона». Там редкое пиво.

— Идите за мной, — строго сказал Миллер. — Прошу вас ничему не удивляться и не задавать никаких вопросов.

И Миллер вошел в подъезд дома. Затем они, чуть-чуть пригнув головы, свернули под мрачный свод и очутились в длинном коридоре, слабо освещенном единственной лампой, пристроенной в дальнем его конце. Миллер шел впереди, и когда он повернул вправо, Таратуре показалось, что шеф просто вошел в стену. Но там были ступеньки, они вели на второй этаж, и снова был коридор, снова ступеньки, какие-то своды и, наконец, небольшой проем, в котором затаилась дощатая дверь. Миллер постучал в нее четырьмя короткими ударами. Через некоторое время в ответ раздались три легких стука. «Женщина», — успел подумать Таратура.

— Это мы, — сказал Миллер.

Дверь распахнулась. В тускло освещенном коридорчике стоял высокий старик с седой бородой, в котором можно было без труда угадать профессора Чвиза.