"Дмитрий Брисенко. Девять тысяч метров [H]" - читать интересную книгу автора

говорю, это теперь такой беспроигрышный вариант.
На этом меня застало подозрительно невнятное, без интонаций, сообщение
стюардессы: "Мы летим на высоте девять тысяч метров длительность полета
четыре часа температура воздуха за бортом минус тридцать экипаж лайнера
желает вам приятно провести время".
Стюардесса, оказывается, стояла неподалеку от меня. Я подал знак, чтобы
она подошла. Мне показалось, что я где-то раньше ее видел.
- У нас микрофон барахлит, - сказала она, смущаясь, - вот и приходится
ходить по салонам и объявлять. Вы что-нибудь хотите?
У нее были рыжие косички и красивые синие глаза.
- Вас зовут Ира, я угадал? Или вам больше нравится ИРА?
- Ирэа? - она надула губку и слегка покраснела. - Ах, вы про это...
Нет, меня зовут Юля. А на плакате моя сестра - Ирочка. Мы близняшки... Вы
решили, что будете пить?
- Да. Вот эту водичку.
Она ловко наполнила пластиковый стакан и покатила тележку назад.
Нет, Юля, нет, Ирочка, вы здесь ни причем. Просто этот безликий для вас
день, не чей-либо, а мой личный день. У каждого бывает в жизни хотя бы
один такой день, когда ангелы отпускают поводья, когда все отменено, и все
привычные схемы не действуют. У вас тоже когда-нибудь случится ваш
собственный день, и никто вам ничего не скажет. А этот день мой. И хватит
об этом!
Вернувшись к пакету, я обнаружил несколько фотографий, завернутых
отдельно. На них в основном фигурировал Петр, то играющий в песочнице, то
кормящий с руки какого-то востроносого зверька в зоопарке, а то и
смотрящий из красного круга, что оставил на общей детсадовской фотографии
шпионский полковничий маркер. Были также фотографии официальных людей,
некоторые лица показались мне знакомыми. И еще: уменьшенные фото газетных
страниц с политикой, катастрофами, спортом и т.д.
Одна показалась мне интересной. Под фотографией шел текст на
английском, сообщавший, что российское официальное лицо такое-то
присутствовало со своим семейством на презентации, посвященной
увековечению русского политического деятеля такого-то в музее восковых
фигур. (Я наврал полковнику, я уверенно читаю без словаря, и вполне сносно
изъясняюсь.) Лицо резало красную ленточку, супруга лица изображала
безбрежную улыбку, держа при этом за руку... я пригляделся...
это был Петр. Он смотрел в сторону.
Я подумал, что если закрыть глаза и так немного посидеть, ни о чем не
думая, то я все пойму. Некоторое время я ожидал... тщетно. Ну что ж, нет
так нет. Я сложил фотографии обратно в пакет, вытянул ноги и закрыл глаза
уже по настоящему, вздремнуть ради. До скорого, мысленно расстался я с
разгадкой.
"... граждане пассажиры, пристегните ваши ремни". Я открыл глаза, но
стюардессы на этот раз рядом не оказалось, наверное, с микрофоном все
наладилось.
Через полчаса мы приземлились.
... - Вы все поняли?
- Нет, наверное, не все.
Человек на переднем сидении, обернувшись, пытался поймать мой взгляд. Я
непреклонно смотрел в окно. Вопрошавший был будто весь собран из шариков,