"Хорхе Луис Борхес, Адольфо Касарес. Праздник чудовища " - читать интересную книгу автора

горла у меня не вырвалось некое полублеяние, которое, честно говоря,
правильнее было бы назвать икотой, да такой, что ежели не открыть зонтик
(оставленный дома), то будешь плавать на байдарке в каждом плевке, на манер
яхтсмена Вито Дюма, Одинокого Мореплавателя. Наконец мы тронулись с места -
вот тогда-то и повеяло свежим ветерком, словно мы окунулись с головой в
суповую кастрюлю; и пошло-поехало: кто приступил к сэндвичу с копченой
колбасой, кто к бутерброду с салями, кто к пирожку с тунцом, кто к
полбутылке "Васколе", а кто и к холодному шницелю, хотя, скорее, это
произошло уже во время другой поездки, в Энсенаду, но, поскольку я в ней не
участвовал, лучше мне об этом промолчать. Я не уставал размышлять о том, что
весь этот здоровый и современный молодняк - мои единомышленники, ведь даже
самый безвольный и апатичный из нас, хочешь не хочешь, а слушает
радиопередачи. Все мы были аргентинцы, все юны, все южане, и спешили мы
навстречу своим братьям-близнецам, которые в идентичных грузовиках выезжали
из Фьорито и из Вилья-Доминико, из Сьюдаделы, из Вилья-Луро, из
Ла-Патерналя, хотя по Вилья-Креспо рыщет еврей, а я считаю, что лучше уж
признать, что он прописался на севере Толосы.
______________
* полента - кукурузная каша.
** Пока мы подкреплялись слойками, Нелли заявила мне [Мне она об этом
сказала раньше. (Дополнительное примечание Нано Буттафуоко, подсобного
рабочего хозяйственной части.) ], что в тот момент бедняга высунул
вышеупомянутый язык. (Примечание, пожертвованное юным Рабаско.)

Какие проявления энтузиазма наших приверженцев ты прозевала, Нелли! В
каждом оголодавшем очаге цивилизации на нас накидывалась настоящая людская
лавина, обезумевшая от чистого идеализма, но вожак нашей стаи Гарфункель
умел по достоинству отражать набеги этого безродного отребья; сама пораскинь
мозгами, ведь среди такого сборища патентованной голытьбы прекрасно мог
укрываться в засаде какой-нибудь отъявленный изменник, из тех, что раньше,
чем ты объедешь мир за восемьдесят дней,* убедят тебя в том, что ты -
простофиля, а Чудовище - орудие Телефонной Компании. Не говоря уже о том,
что не один наложивший в штаны трус пытался воспользоваться этими
беспорядочными набегами, чтобы выбыть из строя конфуцианцев и как бы между
прочим репатриироваться в родной дом; но - увы! - тебе придется с горечью
признать, что из двух шалопаев один рождается на свет босиком, а другой
сразу в шикарных роликовых коньках, потому что едва мне начинало казаться:
вот-вот я отцеплюсь от машины, - как тут и настигал меня пинок сеньора
Гарфункеля, возвращая меня в лоно храбрецов. На первых порах местные
встречали нас с поистине заразительным энтузиазмом, но сеньор Гарфункель,
который не из тех, что носят пушку просто для красоты, запретил водителю
притормаживать, не ровен час - какой-нибудь живчик решит поупражняться в
стремительном побеге. Все обернулось по-другому в Кильмесе,** где ребята
получили разрешение размять затекшие мозоли; но кто отделится от группы в
такой дали от долгожданного вознаграждения? До этого великого момента,
сказал бы сам Цоппи или мать его, все шло как по писаному, но нервы у ребят
не выдержали, когда пахан, как в обиходе зовут Гарфункеля, укоротил нас,
приказав запечатлеть на каждой стене имя Чудовища, чтобы затем нагнать
транспортное средство со скоростью средства слабительного, не приведи
Господь - какой-нибудь чудак вскипятится и потопает за нами с кулаками.