"Леонид Брежнев. Целина " - читать интересную книгу автора

Никогда не забуду первой целинной осени 1954 года. В одном из совхозов
Рузаевского района Кокчетавской области при встрече мне поднесли сноп
целинной пшеницы "акмолинка". Невозможно передать чувств, которые я
испытывал, держа в руках этот сноп. Многое вспомнилось в ту минуту - первые
планы и замыслы, бессонные ночи, споры, эшелоны с людьми, тракторные поезда
по вьюжному бездорожью, первые костры в степи и первые борозды. И вот она
перед глазами, сбывшаяся мечта - степь от края до края желтела пшеницей...
Вспомнилась горстка самых первых целинников, вскоре после революции
основавших в этих краях земледельческие коммуны. В. И. Ленин, напутствуя
рабочих Обуховского и Семянниковского заводов, решивших поехать в Казахстан,
писал в записке народному комиссару земледелия: "Почин прекрасный,
поддержите его всячески".
Первые коммуны в приишимской степи имели радостные названия: "Луч
революции", "Свет правды", "Путь новой жизни". Но как слабо оснащены были
эти маленькие поселения на целине. Коммуна "Луч революции", например, имела
четыре быка, одиннадцать коров, одну лобогрейку, одну сенокосилку, четыре
бороны, восемь телег, четыре жилых дома и сарай. Какая же нужна была воля и
вера в победу, чтобы уже тогда заявить: "Ты подчинишься нам, степь! Ты
станешь нашей кормилицей!" И вот теперь уже не крохотные островки, а
пшеничный океан разлился в степи. Ковыльная древняя равнина становилась
крупной житницей государства. Это был первый результат первого года целинной
страды.
Пшеничное море разлилось по степи, ветер гнал тяжелые волны, солнце
золотило их, настроение у всех было приподнятое. Однако сколько же сил надо
было еще приложить, чтобы взять уродившийся хлеб!
Сейчас на казахстанской целине построена мощная сеть крупных элеваторов
и зернохранилищ. А тогда все имеющиеся емкости не превышали трех миллионов
тонн, включая примитивные мелкие склады и всевозможные глинобитные конурки,
которым целинники дали в ту осень имя - "собачники". Хлеб надо было убрать,
сохранить, вывезти во что бы то ни стало. Особенно трудное положение
сложилось на дорогах, на станциях, в узловых пунктах перевалки зерна.
Расскажу хотя бы об одном эпизоде тех дней. На этот раз в Атбасар я
прилетел вместе с Николаем Ивановичем Журиным, первым секретарем
Целиноградского обкома. Уже на летном поле встречавшие стали тянуть нас в
совхозы, на поля, чтобы, как говорили они, порадовать урожаем. Больно уж
горячи были эти приглашения, а о местном пункте заготзерна - никто ни слова.
Разумеется, мы решили начать именно с него. Кто-то остерег:
- Нельзя вам туда. Шоферы разорвут, ей-богу! Машин скопилась тьма, по
двое суток ждут разгрузки.
- Ну, это еще не страшно, - сказал я. - Вот были мы на станции Колутон,
так там действительно беда: хлеба полно, а машин не хватает.
Подъехали к пункту. Он располагался в километре от железной дороги. Был
ясный осенний день. Среди рыжей, выгоревшей степи на окраине города стояли
сотни автомашин, груженных зерном. Их хвост растянулся больше чем на
километр. А сам приемный пункт напоминал кишащий муравейник. В клубах пыли
урчали и фыркали грузовики, пробираясь к центру двора, к буртам зерна. Тут
же, рядом, грохотала стройка - возводился новый элеватор. Старый, небольшой,
был засыпан зерном до отказа. Сотни людей стояли без дела. Лишь десятка два
женщин лопатами насыпали хлеб в мешки, и грузчики исчезали с ними в