"Леонид Ильич Брежнев. Малая земля" - читать интересную книгу автора

укрытых наблюдательных пунктов стали ее глазами, 500 огневых укрытий - ее
бронированными кулаками, отрыты были десятки километров ходов сообщения,
тысячи стрелковых ячеек, окопов, щелей. Нужда заставляла пробивать штольни в
скальном грунте, строить подземные склады боеприпасов, подземные госпитали,
подземную электростанцию. Нужда заставляла ходить только по траншеям, это
нелегко, но чуть высунешься - и конец. Все сидели подолгу, и потом, когда
фашисты стали отступать, у некоторых бойцов появилась, как мы называли ее,
"сидячая болезнь".
Инженерные войска проявляли удивительную изобретательность. Воронки от
взрывов, иные из которых скорее назовешь котлованом, саперы соединяли
траншеями и превращали в блиндажи. На узком пятачке Малой земли были созданы
три линии обороны, отстоявшие одна от другой на километр. Вдоль каждой -
минные поля. Надежно действовали подземные линии связи. Командный пункт
десанта, врезанный в скалу на глубине шести с половиной метров, мог скрытно,
по ходам сообщения, перебрасывать войска туда, где создавалось угрожающее
положение.
В районе Станички нейтральной полосы у нас фактически не было;
противник находился в пятнадцати - двадцати метрах от наших позиций. Однако,
приходя туда, я видел, что и на этом участке передний край - край постоянной
тревоги и опасности - был густо заминирован и оплетен заграждениями. В ходе
работ саперам приходилось иной раз вступать в рукопашные схватки.
Укрепленный плацдарм стал своеобразным городом-крепостью. Появились
даже улицы - Госпитальная, Саперная, Пехотная, Матросская. На них не было ни
одного дома, неизвестно, кто придумал эти названия, но случайными они не
были. Скажем, Саперная - это овраг, защищенный от огня, а Госпитальная -
бугристая местность, насквозь простреливаемая, откуда люди часто попадали в
госпитали. Укрепления строились под огнем, не было ни механизмов, ни
стройматериалов, но зарывались наши умельцы с толком, обживали землю
основательно, по-хозяйски - так, чтобы отсюда не уйти. Каждого, кто сооружал
эту крепость, можно назвать героем.
С особой теплотой я вспоминаю немолодых саперов. Их не посылали ставить
на виду у врага минные заграждения, "старички" занимались, казалось бы,
самым мирным делом: в нескольких километрах от Геленджика, близ Джанхота,
рубили лес, вязали его в плоты и по ночам доставляли на Малую землю. Но как
доставляли! Темных ночей над Цемесской бухтой, как уже сказано, мы никогда
не видели. По безоружным плотам начинала бить артиллерия. Ни ответить на
огонь, ни маневрировать своим неповоротливым грузом саперы не могли. Они
сползали в холодную воду и, держась за бревна, продолжали свой путь. Если в
плот попадал снаряд, то на плаву они опять стягивали его, только бы не
растерять драгоценный лес. Если тонул буксир, давали ракетами условный
сигнал и ждали, пока подойдет какой-нибудь мотобот. Вот какими были эти
"старички".
У читателя может создаться впечатление, будто тысячи людей на плацдарме
жили только атаками, бомбежками, рукопашными схватками. Нет, за долгое время
тут утвердилась жизнь, в которой было место всему, чем обычно живет человек.
Читали и выпускали газеты, проводили партийные собрания, справляли
праздники, слушали лекции. Затеяли даже шахматный турнир. Выступали
армейский и флотский ансамбли песни и пляски, работали художники Б.
Пророков, В. Цигаль, П. Кирпичев, создавшие большую галерею героев обороны.
Помню, приехала к нам бригада ЦК. Люди первый раз попали в наши условия