"Стив Брюер. Головорез " - читать интересную книгу автора

сосредоточенно читал.
Лимузин стоял у тротуара, двигатель работал. Пересекая вместе с Эбби
тротуар, Соломон не смотрел ни налево, ни направо. Он был уверен, что после
стрельбы в гостинице все имеющиеся поблизости пушки сняты с предохранителей
и тут же выпалят, если кто-то сделает неверный шаг. Соломону стать решетом
не хотелось.
Он толкнул Эбби на заднее сиденье лимузина. Сел рядом с ней и захлопнул
дверцу. Крикнул Карлу:
- Поехали!
Карл нажал на газ. Лимузин рванул от обочины.
Соломон посмотрел в заднее стекло на погружающуюся в сумерки улицу. На
тротуарах кипела обычная деловая жизнь. Черт, да на этой улице стрельба,
наверно, и есть "обычная деловая жизнь".
- Все целы? - спросил Карл, глянув на своих пассажиров в зеркало
заднего вида.
- Не все, - ответил Соломон. - Но мы в порядке.
- Я позвонил девять-один-один. Когда услышал стрельбу.
- Отлично. - Соломон помолчал, прислушиваясь, но звука сирен не
уловил. - Рад, что нам не понадобилась их помощь.
Он сделал глубокий вдох и откинулся на спинку сиденья:
- Вы знаете, куда ехать, Карл.
- Да, сэр.
- Куда? - требовательно спросила Эбби. - Куда вы меня везете?
- Скоро сами увидите, - сказал Соломон. - Расслабьтесь. Нас ждет долгий
переезд.
- Сволочь ты!
- Да, мэм.

Глава 3

Эбби выдержала долгую паузу - рекордно для себя долгую, но наконец
терпение ее лопнуло. Бродивший в ней наркотик побуждал ее к движению,
разговору, какому-нибудь действию.
- Знаешь, как мы тебя называли, когда были детьми? - спросила она. - Я
и мои двоюродные братья?
- Вы и сейчас дитя, - пробормотал Соломон Гейдж, не потрудившись даже
посмотреть на нее.
- Нет, - заявила она. - Мне двадцать четыре года. А тебе сколько,
тридцать?
- Тридцать три.
- Видишь? Ненамного и старше. Я встречалась с мужчинами старше тебя.
По чеканным чертам лица, туго обтянутым кожей, возраст Соломона
определить было трудно. Выбритая до блеска бронзовая макушка наводила на
мысль, что он уже лысеет, да и выгоревшие добела брови порядком его старили.
У него всегда был вид бдительного дяди, даже когда он начинал работать на ее
деда, то есть более десяти лет назад. Усталостью, сквозившей во всем его
облике, Соломон дал бы сто очков вперед любому ветхозаветному старцу. А то,
что он всегда все знал заранее, словно остальные люди были шахматными
фигурками, передвигавшимися по большой шахматной доске... ну, этого ни
молодому, ни старику не простишь.