"Джозеф Пэйн Бреннан. Проклятье ведьмы " - читать интересную книгу автора

Вот и все, что было сказано. Но если бы я знал тогда, что это лишь
начало ужасного, страшного дела!
После того случая я почти всегда заставал его в кладовой. Иногда он
работал, но чаще просто стоял у окна, глядя на унылый задний двор.
Потом я стал замечать неестественность в поведении Канавана, когда он
разговаривал о книгах, как будто лишь играл в прежнее оживление, но мысли
его были все еще там, на проклятом дворе.
Мне было как-то неудобно заговаривать с ним о его пристрастии, о чем
потом горько пожалел.
Бизнес Канавана, и без того не процветающий, совсем захирел. Но еще
хуже было то, что он сам опустился внешне. Совсем сгорбился, и, хотя глаза
по-прежнему не теряли острого блеска, мне казалось, что этот блеск указывает
больше на лихорадочное состояние, чем на здоровый энтузиазм, как было
раньше.
А однажды я нашел дом пустым. В кладовой Канавана тоже не было. Я
подошел к окну. Постоял, глядя, как от легкого ветра волнами колышутся
буро-зеленые заросли. Черные останки деревьев застыли корявыми силуэтами,
завершая безрадостную картину. Ни одной птицы. Даже бабочки. Ничего живого.
Впрочем, что-то в этом безжизненном ландшафте интриговало, вызывало
острое любопытство. Как будто передо мной были кусочки неведомой мозаики,
которые надо было непременно сложить, найти их тайну и разгадку.
А через некоторое время я испытал странное ощущение, что двор, заросший
дикой травой, становится просторнее, растягивается в пространстве, становясь
перспективой, и если войти в заросли, то пройдешь мили и мили, прежде чем
дойдешь до края.
Меня вдруг охватило острое желание выйти за дверь, броситься в
волнующееся травяное море и идти, идти. Я чуть было не сделал это, как вдруг
увидел Канавана.
Он выскочил из зарослей травы и какое-то время озирался вокруг с таким
видом, как будто не знал, где находится. Смотрел на свой дом так, будто
видел его впервые. Ежевичные колючки и трава прилипли к его брюкам и
старомодным ботинкам. Мне показалось, что сейчас он обратно нырнет в
заросли.
Я забарабанил в окно. Канаван обернулся и увидел меня. Постепенно его
искаженное лицо и безумный взгляд пришли в норму. Слабыми, нетвердыми
шажками он подошел к двери, которую я открыл, вошел в дом и, пройдя в
гостиную, бросился в кресло.
- Фрэнк, - слабо прошелестел его голос, - не заварите ли чаю?
Я принес чай, и он пил его очень горячим, пил долго, не говоря ни
слова. Я понял, что он ничего не сможет сейчас рассказать.
- Вам лучше не выходить из дома несколько дней, - посоветовал я на
прощание.
Не глядя на меня, он слабо кивнул.
Когда я навестил Канавана на следующий день, он выглядел лучше, но был
подавлен и угрюм, не заговаривал о вчерашнем случае.
инула неделя. Казалось, он забыл о заднем дворе. Но однажды я опять
застал его в кладовой у окна, от которого он очень неохотно оторвался.
Я решил поговорить с ним. Сказал, что он теряет покупателей, что
месяцами не смотрел в каталоги. Что лучше позаботиться не только о книжном
бизнесе, но и о здоровье, чем часами глядеть в этот проклятый двор. Я