"Джозеф Бреннен. Кэнэвэн и его задний двор" - читать интересную книгу автора

Джозеф Пэйн Бреннен.

Кэнэвэн и его задний двор


Рассказ Джозефа Пэйна Бреннена


Я познакомился с Кэнэвэном больше двадцати лет тому назад, почти что
сразу после того, как он эмигрировал из Лондона. Продавец книг, он был
большой специалист в этом деле, страстный любитель старинных книг. Поэтому
ничего удивительного, что, устроившись в Нью-Хэвэне, он сразу начал
торговать редкими подержанными книгами.
Его скромный капитал не позволял ему устроиться в центре города, и он
решил превратить свое жилье в свое рабочее место, а для этого нашел себе
подходящее помещение в старом доме на окраине города. Район этот был
малонаселенный, но для него это не имело большого значения, так как большая
часть торговли осуществлялась по почте.
Очень часто после проведенного за пишущей машинкой утра, устав, я
отправлялся в лавку Кэнэвэна покопаться в старых книгах. Я получал от этого
истинное удовольствие, тем более что Кэнэвэн никогда не давил на покупателя,
то было не в его правилах. Кроме того, он прекрасно знал мое материальное
положение, весьма шаткое, и я никогда не видел, чтобы он мрачнел, видя, что
ухожу я с пустыми руками.
И правда, казалось, ему скорее было приятно мое общество, чем моя роль
покупателя. Некоторые библиофилы регулярно заходили к нему, но было это
редко, чаще всего он бывал один. Иногда, когда Дела его шли из рук вон
плохо, он готовил чай по-английски, и мы оба просиживали часами, говоря о
книгах в перерыве между глотками чая.
Кэнэвэн, если кому-нибудь захочется представить себе истинный тип
букиниста, до карикатурности типичный представитель этой профессии. Хрупкий,
маленький, какой-то весь согнувшийся, он пристально смотрел на вас, а глаза
его, живые, небесно-голубого цвета, мигали сквозь квадратные стекла немодных
очков в стальной оправе.
С моей точки зрения, его годовой доход был даже меньше, чем у
расклейщика афиш, но ему удавалось "сводить концы с концами", и он считал
себя вполне удовлетворенным. Удовлетворенным до тех пор, пока его задний
двор, если можно было его так назвать, не привлек его внимания.
За его старым и достаточно обветшалым домом, где он жил и держал лавку,
простирался участок земли, на котором буйствовали колючий кустарник и
высокая трава цвета плесени. Несколько тощих яблонь, изъеденных чернеющей
гнилью, делали картину еще более мрачной. С той и другой стороны
полуразвалившийся забор, казалось, вот-вот поглотит нагромождения
шершаво-терпкой травы. Можно было подумать, что это медленно гибнущие
развалины. Впечатление от этой картины, предстающей взору, было крайне
гнетущим, и мне иногда случалось задаваться вопросом, почему Кэнэвэн ничего
не делает, чтобы изменить все это. А впрочем, меня это не слишком касалось,
и я никогда на эту тему старался не говорить.
Как-то после обеда зайдя в лавку, я не обнаружил в ней Кэнэвэна. По
узенькому коридору я прошел в расположенное в задней части дома помещение,