"Константин Брендючков. Последний ангел [NF]" - читать интересную книгу автора

Ометова, ни Нагого.
"Послушайте! - вскинулась заведующая. - А не из старообрядцев ли вы?"
"Нет, я православный, - твердо ответил посетитель. - Я хорошо помню,
что носил крест, когда был мальчиком, к ходил в церковь".
"Тогда ничем не могу вам помочь. Предстоит длительная канитель с
определением возраста, с опросом всех ваших родственников. Трудно вам
придется. Сейчас я выпишу вам справку, что в нашем районном отделе вы не
значитесь, и с этой справкой отправляйтесь в областной загс".
- Вот тут, Афина Павловна, я струхнул не на шутку, но прежде, чем
продолжать рассказ, давайте поедим, на кухне уже все готово.
Олег Петрович принес тарелки с супом и вновь наполнил рюмки.
- Мне достаточно, это же не портвейн, - запротестовала Афина Павловна.
После того, как с едой было покончено, Олег Петрович закурил и
продолжал:
- Для меня дело осложнялось тем, что я побывал в оккупации. Не моя в
том вина. В армию меня из-за плохого зрения не взяли. Но перед появлением
немцев пришлось мне участвовать в эвакуации завода. Жену с дочерью я
вовремя отослал к ее родителям, а сам попал с последним эшелоном под
бомбежку и не успел вырваться из замкнувшегося кольца. Инженером я там не
работал, назвался монтером, так до прихода наших и исправлял проводки по
квартирам. Но попробуй, докажи, кем ты там был и кем ты не был.
В общем, ни в облзагсе, ни в облархиве сведений обо мне тоже не
нашлось, знакомых порастерял, родственники были невесть где, не мудрено бы
и шпиона во мне заподозрить, если бы не Груня, от которой сегодня письмо
пришло с того света.
В том же поселке, где я родился, проживал и работал мой двоюродный брат
Игорь. С ним меня еще до войны познакомила его мать, моя родная тетка. Вот
она могла бы подтвердить обо мне все досконально, да умерла во время
войны, а с Игорем у нас хотя и были неплохие отношения, да в чем он мог
мне помочь, если родился позднее меня!
Зашел я к нему, однако, рассказал, что у меня, возможно, осталась еще
одна сестра, самая старшая, и что жила она даже где-то тут неподалеку.
Разыскали; проверили - точно, сидит на крылечке и подсолнухи лузгает.
Пригласила в комнату, выслушала и задумалась.
"Ну что, - говорит, - я скажу; знаю, что был у меня брат Олег, видывала
его маленьким, в семье Нагого, а уж ты это был или нет, не поручусь,
признать не могу".
Тут я ее прошу вспомнить, как это все происходило, когда меня Нагой
усыновил, а она отвечает, что это дело ей не известно, а вот что на
крестинах со мной путаница вышла, это она помнит. Оказывается, перед тем,
как меня крестить, выпили, конечно, кума перехватила, и когда в церкви
батюшка ее спросил, как фамилия младенца, она додумала, что ее фамилию
спрашивают, свою и сказала.
"Вернулись из церкви, - рассказывала Груня, - кума дала метрику,
довольнешенькая такая, а твоя тетушка - она разбитная была - как глянула,
так и взвилась: - Ты на кого же младенца записала? - Взяла тебя и
помчалась обратно в церковь, исправлять, стало быть, ошибку. Да только из
кулька в рогожку исправила. Уж на следующий день твой родной отец вздумал
еще раз посмотреть метрику, а в ней дана тебе фамилия Волков, а не Ометов.
Он напустился на твою тетушку, а у той только и оправдания, что сама-то