"Макс Соломонович Бременер. Тебе посвящается...(Повесть и рассказы) " - читать интересную книгу авторапробыли на них недолго. Девочки кричали, норовили выкинуть из парт имущество
"переселенцев", грозили завучем, директором, комитетом - словом, заговорили наконец с мальчиками. Приход учительницы не угомонил их, и Ксения Николаевна не сразу поняла, что же такое стряслось. Поняв, она спросила спокойно: - Ну, не совестно ли? - Это относилось к "переселенцам", поднявшим шум. В таких случаях мальчикам остается либо молчать, либо безнадежно и упрямо, грубым голосом повторять: "А что я сделал? А что я сделал?" Сейчас они не спорили. Всем ясно было: номер не прошел. Когда все водворились на старые места, а шум почти уже стих, в класс вошел директор. - Что здесь происходит? - осведомился он. Ксения Николаевна коротко ему объяснила. - Вот такое происшествие, - заключила она с улыбкой. Увидя ее улыбку, директор плотнее сомкнул губы. Затем Андрей Александрович сказал: - Подобного самовольства, подобного самочинства не случалось за многие годы существования нашей школы. Он произнес это отчетливо и неторопливо, словно первую фразу диктанта, которую спустя полминуты прочтет опять. Но он ничего не стал повторять, а взглянул вдруг на вторую парту. Здесь рядом с черноглазой, густобровой, смугловатой девочкой сидел Валерий, единственный из мальчиков, еще остававшийся на новом месте. Соседка не смотрела на него, но и не гнала. - Тут еще что такое? - спросил Андрей Александрович строго. Девочка привстала и сказала спокойно, даже равнодушно: Валерий удивленно и признательно взглянул на соседку: "Не ожидал!.." А директор больше не интересовался ими. Он только еще раз напомнил классу, что восемьсот первая школа служит примером "всем учебным заведениям в округе"; сказал, что ученики 9-го "А" должны гордиться своей школой, и ушел, ступая осторожно и тяжело, без звука притворив за собой дверь. Ребята вздохнули облегченно. Ксения Николаевна опустилась на стул. - Потеряли треть полезного времени, - проговорила она. - Ну, займемся все-таки русской литературой девятнадцатого века. Ксения Николаевна принялась рассказывать о Гончарове. "Гончаров писал очень толстые книги, - мелькнуло в голове у Валерия. - Кажется, он написал всего три книги, но зато уж толстенные..." И хотя очень скоро Валерий уже знал, что Ксения Николаевна рассказывает увлекательно, - тишина была полная, внимание общее и слитное, - но сам почему-то не мог сосредоточиться. Он все всматривался в профиль соседки и думал сбивчиво: "Почему самочинство?.. Ерунда! Ладно, пускай. Ничего... Ничего страшного". Насчет "самовольства и самочинства" ребят из 9-го "А" речь заходила еще не раз. На другой день ребят - комсомольцев девятых классов - попросили после уроков зайти к секретарю комитета комсомола школы Лиде Терехиной. Очень высокая, с чинными манерами, Терехина была та самая девочка, на место которой Валерий накануне пересел. В классе Валерий заметил, что она очень смешлива. Но сейчас Лида показалась ему серьезной. Каждому из ребят, входивших в пионерскую комнату, она, встав, протягивала прохладную руку и говорила вежливо: |
|
|