"Брэд Брекк. Кошмар: моментальные снимки " - читать интересную книгу автора - Громче, Миллер...Я не слышу тебя.
- Слушаюсь, сержант-инструктор. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать... - ГРОМЧЕ! - СЛУШАЮСЬ, СЕРЖАНТ-ИНСТРУКТОР! ДВАДЦАТЬ ОДИН, ДВАДЦАТЬ ДВА... От постоянного напряжения, жары и усталости ребята часто выходили из себя, вспыхивали ссоры. В нашей роте разные были люди : уличные хулиганы и маменькины сынки, фермеры и сводники, чистильщики обуви и телевизионные продюсеры, деревенские увальни и городские мошенники, большой выбор разнорабочих, механиков, заводских трудяг, выпускников школ и колледжей и, конечно же, светловолосых голубоглазых американцев, героев школьных футбольных команд. Средний возраст - восемнадцать с половиной лет. За пределами лагеря такого посчитали бы полумужчиной-полумальчиком, неотесанным щенком из провинции, головной болью на диаграммах безработицы от Каламазу до Канзас-Сити. Типичный новобранец был холост и без материального имущества, исключая, может быть, старенький автомобиль, за которым обещал присмотреть младший братишка. Он любил бейсбол, кое-как окончил школу и курил сигареты, потому что только это ему теперь и оставалось. Дома у него осталась девчонка, подружка детства, которая поклялась : 'Вот тебе крест! Да я лучше умру, Томми, но я всегда буду тебя любить и буду тебе верна до самого твоего возвращения, даже если тебя пошлют воевать со всем миром'. обращение и армейскую жизнь, похожую на монету с одинаковыми сторонами. Спрашивали, почему белые призывали черных бороться с желтыми во Вьетнаме, в то время как у черных есть своя борьба за гражданские права на родине. Какой-то конгрессмен ответил одному новобранцу, что со временем тот будет вспоминать начальную подготовку с любовью, и добавил, что, судя по письму, учебный лагерь мало изменился со времен Второй мировой, когда там был сам конгрессмен. Они были просто юны, эти американские дети, достигшие совершеннолетия в такой момент истории США, когда из-за Вьетнама обряд посвящения в мужчины имел гораздо более высокие ставки, чем в мирное время. Вот так складывались дела в 60-е годы... Дуган приказал, чтобы первый, кто заметит его входящим в казарму, кричал 'СМИРНО!'. Если же этот первый не прокукарекает, 'то его задница станет травой, а вы знаете, кто будет газонокосилкой. Что-нибудь неясно?' Мы начали осваивать армейский сленг. Если кто-то стучал на тебя, значит, он 'тащил сырок' взводному сержанту. Если ты был уверен в чем-то, то заявлял, что 'в моей военной голове нет никаких сомнений'. Если тебе не нравилась учебка, ты говорил дружкам, что 'это смешнее, чем пневмоторакс легкого'. А ежели ты считал себя крутой задницей, то становился 'разбивателем сердец, трахающим вдов', солдатом, который 'жрет колючую проволоку, ссыт напалмом и простреливает комариный глаз с трехсот метров в дождливую ночь в штате Джорджия'. На привезенные из дома деньги мы покупали лезвия, мыло, крем для бритья, крем для обуви, сигареты и ватные шарики для полировки обуви. |
|
|