"Александр Бражнев. Школа опричников " - читать интересную книгу автора

Надо полагать, что у всех у нас были одни мысли, - и у тех, что из
армии, и у тех, что с производства: таких обедов мы не видывали, про такие
обеды рассказывали нам старики, и мы к таким рассказам относились
недоверчиво.
Был в столовой и буфет. Кое-кто, в том числе и я, двинулись к буфету.
- Дайте, пожалуйста, папирос "Новый Харьков", - попросил я возможно
независимей.
Буфетчица подала мне пачку, я вручил ей три рубля. Так как эти папиросы
стоили тогда 2 р. 75 коп., я был удивлен, получив сдачу в 1 р. 65 копеек.
- Вы ошиблись, - сказал я.
- Нет, - улыбнулась буфетчица, - у нас такая цена: 1 р. 35 копеек.
Все цены в буфете были значительно ниже цен советского рынка, и каждый
из нас что-нибудь купил.
Затем мы получили пропуска на завтра и разошлись по домам.
Дома меня ждало письмо. Жена писала, как обычно: приветствия, разные
несложные факты из быта, но чувствовалась встревоженность - моя школа пугала
ее, представлялась ей преддверием ада. Открыто писать о своих опасениях она,
конечно, не могла. Тесть приписал к ее письму, что сожалеет о сделанной им
глупости, хвалил меня за выбор нового жизненного пути, обещал помощь и
покровительство.
Это письмо и завтрашняя мандатная комиссия взволновали меня настолько,
что я почти и не спал в ту ночь. Теперь я уже боялся провала на мандатной
комиссии - провал означал бы конец моему как-никак свободному существованию.
В указанный на пропуске срок - 13 часов 45 минут - я прибыл в школу.
Меня направили опять в ту же аудиторию, но вскоре я был вызван. Вызывавший
отвел меня в другую комнату, по тому же коридору. Там сидел чекист в чине
младшего лейтенанта, предложивший мне расположиться на стуле напротив. Он
спросил фамилию, имя и начал задавать вопросы, касающиеся моего
происхождения. Потом вынул из папки мою анкету и расспрашивал уже по ней.
Предупредил:
- За дачу ложных ответов подлежите уголовной ответственности по
статье...
Я уже забыл, по какой статье. Я знал одно: отступать поздно.
- Кроме того, - продолжал мой истязатель, - вы можете не торопиться с
ответами, старайтесь хорошенько припомнить.
Вероятно, это была ловушка. Я не попал в нее потому, что сто - сто
двадцать вопросов анкеты были мною зазубрены давно. Опрос длился два часа, и
чекист нашел нужным объяснить мне, почему только два часа, а не дольше: я
был пролетарского происхождения, мои родители под судом и следствием не
были, - одним словом, мое дело было "чистым". Однако я должен был приписать
к анкете, что все записанное в ней - сущая правда. Подписали анкету оба - я
и он.
Младший лейтенант дал мне 10 минут на передышку, после чего дежурный по
школе повел меня на пятый этаж, приоткрыл дверь одной из комнат и пропустил
меня вперед. Комната оказалась такой, каких я и никто вообще видеть раньше
не могли бы. Стены целиком обтянуты красной материей, по стенам - портреты
вождей, самый крупный, занявший простенок между двумя окнами, - портрет
"железного наркома" Н. И. Ежова. Посреди комнаты - массивный круглый стол,
за столом три откормленных чекиста: старший лейтенант государственной
безопасности, лейтенант и младший лейтенант. У обоих окон сидели чекисты без