"Жанна Браун. Переправа" - читать интересную книгу автора

площадках стояли детские коляски, санки, лыжи и прочая, укрытая
полиэтиленом, мелкая домашняя утварь. Из-за оббитых черным дерматином дверей
рвались на лестницу магнитофонные джазы, регтаймы, а где-то на самом верху
гремела "Машина времени": "...поворот, и мотор ревет...".
Дом был абсолютно штатским и жил обыкновенной, далекой от всего
военного, жизнью. Как любой дом на любой улице любого города. Но однажды
раздастся сигнал - и из всех квартир этого дома, в отличие от всех других
домов города, мгновенно выбегут одинаково одетые мужчины, с одинаково
озабоченными тревогой лицами, а в квартирах замрет жизнь и дом затаится в
ожидании.
Малахова и Хуторчука встретил широкоплечий громоздкий здоровяк в
цветастой рубашке-распашонке с короткими рукавами и в синих спортивных
брюках с двойными белыми лампасами. Брюки были заправлены по-казацки в
толстые шерстяные носки. На ногах здоровяка были тапочки примерно сорок
восьмого размера.
- Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант Хуторчук. - И
Виталий красиво козырнул, щелкнув при этом каблуками.
Малахов от растерянности позабыл, что он не в форме, пробормотал:
- Здравствуйте, я Малахов. - И отдал честь, как Виталий.
Подполковник засмеялся и крикнул в кухню:
- Светлана Петровна, давай харчи! И пиво не забудь в холодильнике!
Проходите в комнату. Тянуться и щелкать каблуками завтра будете.
Малахов не собирался да и не умел тянуться. Он был глубоко штатским
человеком и поэтому не представлял себе расстояния между лейтенантом и
подполковником. Смущало его, вернее, мешало ему лишь то обстоятельство, что
он пришел в гости к совершенно незнакомому человеку и не знал, как с ним
держаться.
А Виталий был необычно серьезен и молчалив. Сидел на стуле прямо,
положив руки на колени и только покашивал синими настороженными глазами,
стараясь исподволь рассмотреть замполита.
Подполковник достал из серванта тарелки, бокалы под пиво, розетки для
масла и тертого сыра.
- Товарищ Хуторчук, - позвал он.
- Можно просто Виталий, - сказал Хуторчук с достоинством.
- Спасибо. А меня можно просто Владимиром Лукьяновичем.
Малахов откашлялся и сказал им в тон:
- Я - Борис Петрович Малахов. Призван на два года.
И все трое рассмеялись.
- Ну вот и познакомились, - довольно сказал Владимир Лукьянович. -
Виталий, возьми-ка тарелку... не эту, вон ту, глубокую, и выйди на балкон.
Там в бочке капуста квашеная. Между прочим, собственного изготовления. У
меня мать по этой специальности великая мастерица.
Виталий вышел на балкон, а Малахов, несколько освоившись, начал
разглядывать комнату. "Ничего особенного, - подумал он, - даже не скажешь,
что здесь живет второй по значимости в полку человек". Сервант с простенькой
посудой, диван, два низких кресла и столик между ними. Дверь в другую
комнату, возле двери стандартный платяной шкаф. В простенке между балконом и
окном маленький письменный стол со стопками книг и тетрадей. На столе лампа
со стеклянным абажуром, на абажуре платок с коричневым восточным орнаментом.
А на стенах несколько литографий картин Верещагина...