"Дикси Браунинг. Тонкий лед [love]" - читать интересную книгу автора

Мэгги изучала носки своих желтых ботинок.
- Боюсь, я поторопилась. Перед тем как выехать сюда, я перекрасила
дверь. - Она поостыла и теперь досадовала на себя за то, что сваляла
такого дурака и уничтожила улики прежде, чем заявила о преступлении. -
Пожалуй, мне следовало подождать, но я была просто вне себя. Не могла же я
так все и оставить.
- Если там не было имени или инициалов - пусть даже только названия
школы, - мы все равно не смогли бы сказать ничего существенного. Но я не
думаю, что это повторится. А если повторится, приезжай к нам, и я
постараюсь послать с тобой человека. Только ты уж ничего не закрашивай.
- Передайте вашему штатному графологу, - съязвила Мэгги, - что почерк
был отвратительный, а орфография и того хуже.
Не зная, как избавиться от неприятного осадка, Мэгги, выйдя от
шерифа, поехала прямиком в любимый торговый центр на побережье и от души
побаловала себя покупками, а после спустила изрядную сумму на дорогой
обед. От сердца отлегло, теперь можно и домой. Там, выгрузив из багажника
трофеи и облачившись в рабочий комбинезон, она сядет раскрашивать шесть
резных деревянных птичек.
Она пронеслась мимо дома под названием "Башня", даже не заметив
синего "рейнджровера"; ее мысли были заняты куда более важными вещами, да
и кто станет высматривать машину там, где ее не должно быть?
На лесистом мысу, вдававшемся в реку Аллигатор, дом Мэгги стоял в
некотором отдалении от прочих. Страховые компании никак не желали
разрешить пользование печами и керосиновыми обогревателями, поэтому
обитатели семи других домов после Дня Благодарения просто прекращали
аренду. Но они были чужаками. Вроде помещиков, что не живут в своих
имениях. Только Мэгги была здесь действительно дома.
В день, когда последний арендатор покидал свое жилище, Мэгги всегда
устраивала себе праздник: ведь теперь до самой весны Перешеек становился
ее единоличным владением. Сегодня к этому событию прибавился веский повод
себя побаловать, и она несколько часов задумчиво бродила вдоль прилавков,
остановившись наконец на флаконе дорогого увлажняющего средства и кассете,
на которую давно заглядывалась. Возвращаясь домой через Мантео, она
задержалась у лавки бакалейщика, купила губку для мытья посуды, а заодно
заскочила в библиотеку набрать книг.
Через сорок пять минут она, в фланелевой рубахе и старом дедовом
комбинезоне, уже сидела за верстаком и, мыча себе под нос Девятую
Шостаковича, орудовала кисточкой, нанося на вырезанных накануне из дерева
ржанок слой разведенной водоэмульсионной краски Затем осторожно прочертила
рисунок паяльником. В сковороде на чугунной плитке, распространяя
восхитительный аромат, тушилась куриная грудка в густом масляном соусе с
эстрагоном и шабли. За окном смеркалось, хотя не было еще и пяти часов.
Сильный порыв ветра ударил по стеклам, и Мэгги со вздохом подумала о том,
как кстати сейчас были бы двойные рамы и как жаль, что на дворе не весна.
Еще год назад ей нередко случалось вдруг останавливаться и
недоумевать, как смогла она бросить все и похоронить себя в такой дыре,
как Дунканский перешеек. И до сих пор сомнения нередко посещали ее,
особенно в часы усталости или отчаяния. Как, например, когда пришлось
разбирать жуткий кавардак, оставленный в одном из домиков съехавшими
арендаторами, или когда в другом находившемся на ее попечении доме