"Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов. Убийство в библиотеке" - читать интересную книгу автора

рвением и преданностью делу. За неимением других, более умных кадров,
Ячменев изо всех сил растил из Ивана и Зиновия достойную смену.
- А где Фомин?
- Сторожит покойника! Там же вся компания - эксперт, фотограф и доктор.
Ячменев поежился от холода и грустно усмехнулся:
- Если бы я был заграничный следователь - я зашел бы в бистро напротив
и согрелся рюмкой перно. Но, во-первых, Ваня, я не заграничный следователь,
а во-вторых, ближайшая забегаловка находится отсюда за три кило метра и там
не торгуют водкой до десяти утра. Значит, у меня нет иного выхода, как войти
в дом и начать расследование!
С этими словами Ячменев шагнул к парадной двери, рядом с которой висела
застекленная табличка: "Академия школьных наук. Сектор истории культуры", а
Иван Шалыто вернулся в телефонную будку.
В вестибюле Ячменев огляделся, Вокруг не было ничего примечательного.
Вход украшали колонны, оштукатуренные под мрамор. Широкая лестница,
выложенная красной ковровой дорожкой, вела на второй этаж. На стенах висели
репродукции с картин, которые воскрешали славные страницы истории:
"Последний день Помпеи", "Утро стрелецкой казни" и "Княжна Тараканова".
Слева, на вешалке, Георгий Борисович увидел две милицейские шинели и
пальто доктора. Следователь разделся, повесил свой ратин рядом с докторским
габардином и с наслаждением закурил. Когда следователи курят, кажется, что
они думают. Может быть, так оно и есть,
В вестибюле было тепло, Ячменева разморило, и он заснул. Он спал и
курил. Он курил и спал.
По лестнице сбежал Зиновий Фомин, длинный а тощий.
- Разрешите вас разбудить, Георгий Борисович! - почтительно обратился
он к начальнику.
- Я не сплю! - сказал Ячменев, не открывая глаз,
- Разрешите доложить, вы спите стоя, как боевая лошадь!
От этого комплимента Ячменев пробудился и перешел к делу:
- Ну, что там происходит?
- Разве вы не подниметесь познакомиться с трупом? - удивился Фомин.
- Потом, потом... - отмахнулся Ячменев.
Дело в том, что Георгий Борисович ничего на свете не боялся, кроме
темноты, крови и покойников. Но это была его единственные слабости.
- Доктор говорит, - продолжал рассказывать Фомин, - что смерть
наступила в одиннадцать часов вечера...
- Ближе к двенадцати... - машинально поправил его Ячменев.
- Перелом свода черепа. Зубарева ударили по голове тупым предметом, -
Фомин увлеченно вводил Ячменева в курс событий.
- Предмет, конечно, не обнаружен?
- Как вы догадались?
- Если бы орудие убийства нашли, вы бы, Зиновий, сказали, чем именно
убили! Продолжайте!
- Когда я научусь соображать, как вы! - восхитился Фомин.
- У вас, Зиновий, все впереди! - утешил ого Ячменев. - В ваши годы я
тоже ничего не соображал!
- Часы и деньги целы. Ограбление исключается. Мотивы преступления
неясны.
- Преступник пытался меня уверить, - перебил Ячменев, - что Зубарева