"Мэйдлин Брент. Тибетское пророчество " - читать интересную книгу автора

магический дар обращения с яками. Эти животные двигались медленно, вечно
пребывали в дурном расположении духа, и зачастую яку приходила мысль
остановиться и часами стоять, уставившись без движения в пустоту, словно
погруженный в медитацию монах. Яки слишком крупны для того, чтобы их тащить,
а бить их никто не отваживался из страха, что животное может оказаться
воплощением какого-нибудь родственника, которому предстоит избавиться от
дурной кармы прежде, чем вновь родиться человеком.
Стоит остановиться одному яку, встает весь караван, а это ведет к
бесконечным задержкам в пути. Мой дар состоял в том, что я могла уговорить
яка двигаться, потерев ему нос и поболтав с ним. Понятия не имею, как у меня
это получалось, получалось - и все. Сембур говорил: это потому, что мне
нравятся яки, в то время как всех остальных раздражает их медлительность и
тупость.
Мне в самом деле нравились яки. Мы использовали их для
сельскохозяйственных работ и как вьючных животных, мы стригли их шерсть,
чтобы изготовить себе одежду, валяли ее, чтобы сделать обувь. Мы пили их
молоко, жгли навоз, чтобы обогреться, пускали им раз в год кровь, чтобы есть
ее в сушеном виде. Молодые яки были слишком нужны, чтобы их забивать, но со
временем они давали нам также мясо и кости.
Я была благодарна якам. Сембур говорил, что они не встречаются почти
нигде в мире, и это меня изумляло. Непонятно, как люди могут существовать
без яков. Конечно, он, скорее всего, ошибался, думая, что яки меня слушаются
потому, что нравятся мне. Пожалуй, правильнее было мнение колдуньи Лахны: в
прошлой жизни я была главой стада, и животные узнают во мне свою. Впрочем,
какова бы ни была истинная причина, мое участие в соляных караванах в
последние три года всех радовало, и это было уже мое девятое путешествие.
За нами виднелись серые и белые вершины. Перед нами тропа круто
спускалась вниз в окруженную горами узкую долину, а потом к предгорьям,
которые были испещрены оврагами, тянулись, извиваясь, к зеленым равнинам.
Вместе с нами с гор, откуда мы по тропе спускались вниз, бежала серебристая,
причудливо изгибающаяся речушка. Рядом с ней шла дорога на Намкхару, а в том
месте, где река, расширяясь, образовывала лунообразное озеро, стоял
монастырь Галдонга, шесть продолговатых террас из унылого красноватого
камня, поднимающихся одна над другой и венчавшихся четырьмя похожими на иглы
золотыми шпилями. Каждый ярус пронзало множество длинных окон, облицованных
белым камнем, а над крышей верхнего яруса реяли огромные молитвенные флаги.
Пять цветов символизировали пять различных аспектов жизни.
Монастырь был окружен высокой стеной со входом в виде арки. За стеной,
обращенной к реке, выстроились приземистые, покрытые густой резьбой,
покрашенные охрой чортены с короткими коническими шпилями. То были
святилища, в которых хранился пепел лам, и, как известно, для обретения
заслуги и лучшего перерождения очень хорошо было молиться около этих
святилищ. В Смон Тьанге так поступали все, кроме Сембура.
Верховный лама Галдонга был важной персоной, но все-таки не настолько
важной, как некоторые другие верховные ламы, потому что Галдонг был одним из
самых маленьких монастырей. Мне случилось трижды разговаривать с ним в тех
случаях, когда он посылал за Сембуром и нужно было, чтобы я переводила. Его
звали Рильдом, у него было очень спокойное лицо, словно его мысли всегда
витали где-то в другом месте. Мне он нравился, потому что всегда улыбался
мне и был ласков, хотя его взгляд проходил как бы сквозь или мимо меня.