"Петр Евсеевич Брайко. Партизанский комиссар (Документальная повесть) " - читать интересную книгу авторапротивника.
- Может, каратели уже оценили силу партизан и больше не полезут? - Капитан Кочемазов испытующе глянул на нас прищуренными глазами. - Вряд ли, - усомнился Федор Ермолаевич. - Подождем - увидим... - И подойдя ко мне сказал: - Пока фашисты решают, что им делать дальше, пойдем, лейтенант, проверим дозоры. Солнце уже поднялось над лесом и висело в морозной дымке, словно затянутый марлей фонарь, когда мы вернулись с обхода. Прошло еще около двух часов. Вдруг наблюдатели доложили, что с севера, из-за того же гребня движутся новые вражеские цепи. Вот они уже приблизились к лощине и открыли бешеный огонь. Одновременно артиллеристы из Шалыгино опять начали обстреливать село. Ударить бы нам сейчас! Но и на этот раз вражеские цепи двигались далеко от нас. Капитан Кочемазов нервно закусил губу. Я понял: он пока не знает, как помочь своим. Ударить в тыл или хотя бы во фланг наступающему противнику? - Слишком далеко, - сказал он, рассуждая вслух. - Пулеметами их отсюда не достать! - Я думаю, что нам не надо ничего делать, - ответил спокойно Канавец. - Посмотрим, как их теперь, во второй раз, встретят наши. Тогда и будем решать. Федор Ермолаевич - старый охотник - следил сейчас за противником, как за приближающимся зверем, чтобы вернее взять его на мушку. Да собственно, все мы сейчас были в роли охотников. И любая военная операция, в сущности, сводится к тому же - выбрать наиболее удобный момент для нанесения Глядя на это заснеженное поле, лишенное сейчас реальных примет какой-либо эпохи, я подумал: <Точно так же, наверное, чувствовали себя наши древние предки, воины Дмитрия Донского из знаменитого засадного полка Дмитрия Боброка, когда поджидали в лесу полчища Мамая...> Между тем цепи противника подошли к околице примерно метров на сто, поравнялись с теми, кто лежал на снегу. А наши почему-то молчат. Неужели у них кончились патроны?! И вдруг со стороны Веселого дружно застучали партизанские <максимы>, <дегтяри> и ППШ, в грохоте боя уже трудно было различить потрескивание мадьярских пулеметов и немецких автоматов. Стройные вражеские цепи сломались и легли в снег. Огонь артиллерии противника тоже прекратился. Возможно, начальство карателей решило, что пехота уже ворвалась в село. - Ну, вот видишь? - обрадовался комиссар Канавец, обращаясь к Кочемазову. Он по-рудневски решал все вопросы по ходу боя, вместе с командиром. - И этих наши положили в снег! Ну, а раз положили, значит - все! Наша помощь Ковпаку пока не нужна. Пока что, по-моему, туго мадьярам. Федор Ермолаевич был прав: вторая атака врага окончательно захлебнулась. Солдаты в обеих цепях, прижатые плотным партизанским огнем к снегу, замерзали. Правда, они часа два еще продолжали стрельбу. Но потом их огонь стал слабеть. - Кажется, бой идет к концу, - заключил Канавец. - Я боюсь, что нам вообще сегодня не придется повоевать. - Не рано ли радуешься? - усомнился капитан Кочемазов. Хотя, судя по |
|
|