"Мэрион Зиммер Брэдли. Пленник дуба (Туманы Авалона #4) " - читать интересную книгу автора

это время к ним не завернул ни один путник. Моргейна усердно обшивала всех
домашних, от Уриенса до новорожденного ребенка Мелайны, но зрение ее
слабело, и рукодельничать было нелегко; свежих растений зимой не было, и
заняться приготовлением лекарств она тоже не могла. Подруг у нее не было -
все ее придворные дамы были женами дружинников Уриенса и бестолковостью
превосходили даже Мелайну. Самое большее, на что они были способны, - это с
трудом разобрать по слогам стих из Библии; узнав, что Моргейна умеет читать
и писать и даже немного знает латынь и греческий, они были потрясены до
глубины души. Сидеть целыми днями за арфой она тоже не могла. В результате
скука и нетерпение доводили ее до неистовства...
... Хуже того - ее постоянно терзало искушение; ей хотелось взяться за
прялку и погрузиться в грезы, позволив своему сознанию отправиться в
Камелот, к Артуру, или на поиски Акколона. Три года назад ей пришло в
голову, что Акколону следует проводить больше времени при дворе, чтобы
Артур получше узнал его и проникся к нему доверием. Акколон носил змей
Авалона - это могло еще надежнее связать его с Артуром. Моргейне
недоставало Акколона, недоставало до боли; при нем она всегда была такой,
какой он ее видел - Верховной жрицей, уверенной в себе и своих целях. Но
долгими одинокими зимами ее вновь принимались терзать сомнения и страх; а
вдруг она и вправду такова, какой кажется Уриенсу, - стареющая
королева-отшельница, чье тело, разум и душа все сильнее иссыхают и вянут с
каждым годом?
И все-таки Моргейна по-прежнему крепко держала в своих руках и замок
со всем домашним хозяйством, и всю округу; окрестные жители нередко
приходили к ней за советом. Они говорили: "Наша королева мудра. Даже король
не делает ничего без ее согласия". Моргейна знала, что люди Племен и
Древний народ почти готовы обожествить ее, но все же она не решалась
слишком часто выказывать свою приверженность к древней вере.
Моргейна сходила на кухню и велела приготовить праздничную трапезу -
насколько это было возможно в конце долгой зимы, перекрывшей все дороги.
Она достала из запертого шкафа немного припрятанного изюма и сушеных
фруктов и кое-какие пряности, чтоб приготовить остатки копченой свиной
грудинки. Мелайна расскажет отцу Эйану, что Моргейна ждет к ужину Увейна. А
ей, кстати, нужно еще сообщить эту новость Уриенсу.
Моргейна отправилась в покои короля; Уриенс занимался тем, что лениво
играл в кости с одним из своих дружинников. Воздух в покоях был спертым;
пахло затхлостью и старостью. "Что ж, этой зимой он так долго провалялся с
крупозной пневмонией, что мне не приходилось делить с ним постель, -
бесстрастно подумала Моргейна. - Хорошо, что Акколон провел всю зиму в
Камелоте, при Артуре; мы бы при малейшей возможности стремились оказаться
вместе, и нас могли разоблачить".
Уриенс поставил стаканчик с костями и посмотрел на жену. Король сильно
похудел; длительная борьба с лихорадкой изнурила его. На протяжении
нескольких дней Моргейне даже казалось, что Уриенс не выживет, но она изо
всех сил сражалась за его жизнь - отчасти потому, что она, несмотря ни на
что, все же испытывала привязанность к старику-мужу и не хотела, чтобы он
умирал, а отчасти потому, что сразу же после смерти Уриенса на его трон
уселся бы Аваллох.
- Я не видел тебя целый день, Моргейна. Мне было одиноко, - с ноткой
укоризны произнес Уриенс. - В конце концов, на Хоу не так приятно смотреть,