"Рэй Брэдбери. Ночь семьи (Перевод П.Вязникова)" - читать интересную книгу автора

каждого. Подумай, как тебе повезло. Какой ты богатый. Ведь для нас мир
мертв. Мы слишком много видели - поверь. Жизнь всего прекраснее для тех,
кто живет меньше других. Это тот случай, когда унция стоит дороже фунта,
Тимоти. Помни это.
Весь остаток ночи, от полуночи до рассвета, дядя Эйнар сам водил
его по дому из комнаты в комнату и пел. Опоздавшие гости опять подняли
суету. Тимоти увидел пра-пра-пра-пра... и еще тысячу раз пра-прабабуш-ку,
закутанную в египетские погребальные пелены. Она молча лежала у стены,
точно прожженная утюгом гладильная доска, и в пустых темных глазницах
мерцали далекие, полные мудрости огоньки. За завтраком, в четыре утра,
тысячу-раз-прабабушка неподвижно сидела во главе самого длинного стола.
Многочисленные молодые кузены и кузины вовсю веселились вокруг
хрустальной пуншевой чаши. Блестели оливковые глаза, кружили вокруг стола
вытянутые дьявольские лица, увенчанные шапками бронзовых кудрей; потом они
неприлично перепились допьяна и затеяли возню - их полуюношеские-
полудевичьи тела сплелись в борьбе.
Ветер окреп, звезды сияли и пламенели, шум усилился, пляски
ускорились, да и пить стали больше. Тимоти слышал и видел тысячи разных
вещей разом. Темнота клубилась и роилась, пролетали и возвращались беско-
нечные лица...
- Слушайте!
Гости затаили дыхание. Далеко отсюда, в городке, шесть раз пробили
часы. Праздник кончался. Как по сигналу - ив такт бою часов - сотня голосов
затянула песню, которую пели еще четыре века назад. Этой песни Тимоти
никогда не слышал. Гости пели, обняв друг друга, медленно раскачиваясь в
хороводе; и вот где-то в холодном далеко утра часы закончили вызванивать
мелодию и замолкли.
Начали прощаться; зашуршала одежда; мама с папой, братья и сестры
выстроились в ряд, чтобы пожать руку каждому гостю, поцеловаться с ним.
Небо за открытой дверью порозовело и осветилось у горизонта, и холодный
ветерок вбежал в дом.
Мало-помалу затихали смех и крики, удалялись приветственные
возгласы. Заря наступала. Все обнимались, и плакали, и думали о том, что в
мире для них остается все меньше места. Когда-то они встречались каждый
год, а теперь целыми десятилетиями родня не видела друг друга.
- Не забудьте - встречаемся в Салеме, в тысяча девятьсот
семидесятом! - крикнул кто-то.
Салем. Тимоти устало считал про себя. Салем, 1970. Там будет и дядя
Фрай, и дедушка с бабушкой, и тысячу-раз-прабабушка в ее ветхих пеленах. И
мама с папой, и Элен, и Лаура, и Сеси, и Леонард, и Бион, и Сэм, и все
остальные. А он? Доживет ли он? Может ли он надеяться прожить столько?..
С последним порывом холодного ветра улетели последние гости -
развевающиеся шарфы, хлопающие крылья нетопырей, сухие листья,
стремительные волки; негромкий вой, и суета, и чьи-то полуночные видения, и
чье-то безумие.
Мама закрыла дверь; Лаура взялась было за метлу.
- Нет, - сказала мама, - приберемся ночью. А сейчас всем нам надо
поспать.
Папа спустился в погреб, за ним - Лаура, Бион и Сэм. Элен и Леонард
поднялись наверх.