"Рэй Брэдбери. Слава в вышних Дориану" - читать интересную книгу автора

Желе затрепыхалось и выпустило обойму газов. "Да-а-а".
Говорят, мужчина, одержимый влечением, может не заметить, что бросается
в темный омут: удовлетворив свою похоть, он теряет рассудок. Придавленный
чувством вины, начинает презирать себя за животную необузданность, хотя его
предостерегали против этой опасности родители, соседи, церковь, весь прошлый
опыт. Нахлынувшее вожделение заманивает его в силки греховного соблазна. Он
возлагает вину на нечестивую искусительницу и лишает ее жизни. А женщина,
наоборот, в приступе гнева и раскаяния скорее сама примет яд. Ева, покончив
с собой, упокоится в райских кущах. Тогда и Адам соорудит себе виселицу,
скрутив удавку из Змея.
Но что могло навести на мысль об убийстве на почве страсти, о женщинах,
об искушении? Впереди было лишь необъятное средоточие пыхтящей плоти, а
рядом - белокурый красавец. И были слова, летящие в меня потоком стрел. Мое
тело ощетинилось иголками, как дикобраз, и отчаянно сопротивлялось: "Нет,
нет, нет". Это слово повторялось во мне эхом, пока не прозвучало в полный
голос:
- Нет!
"Да-а-а", - прошептали испарения живого холма, скелета, погруженного в
прогорклое заливное. "Да-а-а".
У меня вырвался изумленный возглас, потому что перед глазами
выстроились все мои спортивные игры, сауны, ночные бары, короткие сны -
слагаемые одержимости.
Плутая темными коридорами, я столкнулся с незнакомцем, чье изъеденное
оспинами, изборожденное морщинами лицо лоснилось от похоти; оно было усеяно
пигментными пятнами и отмечено столь явной печатью излишеств, что я
попытался отвести взгляд. Это чучело, разинув рот, потянулось к моей руке.
По глупости я собрался было ответить на его рукопожатие и... уперся пальцами
в стекло! В зеркало. Я слишком глубоко заглянул в собственную жизнь. Мне и
прежде случалось на ходу ловить свое отражение в сверкающих витринах - они
множили меня до бесконечности, превращая в мутный людской поток, словно
хлынувший из подземной реки. По утрам, бреясь перед зеркалом, я видел
отраженное здоровье. Но это!.. Настоящий троглодит, прошедший сквозь века,
словно муха в янтаре. Мой фотопортрет после сотни постельных кульбитов! Кто
же подсунул мне такое зеркало? Мой прощелыга-хозяин в сговоре с этим
прогнившим скопищем газов.
- Выбор пал на тебя, - шептали они.
- Я отказываюсь! - прогремел мой ответ.
Не знаю, действительно ли я выкрикнул это что есть мочи или только
подумал, но передо мной разверзлось горнило. Исполинская куча зарокотала
газами. Белокурый красавец отшатнулся, сраженный тем, что их попытка
приоткрыть мою суть, докопаться до нутра, не вызвала ничего, кроме
отвращения. Прежде, когда Дориан призывал: "Друг", к нему бросались толпы
новообращенных атлетов, чтобы превознести до небес этого безрукого,
безногого, безликого колосса из осклизлой тины. Они задыхались в его
миазмах, снова и снова поднимались на ноги, сходились в яростной схватке и
катались по полу темного зала, а потом, обретя юность, устремлялись в иное
бытие.
А что же я? Что я натворил, если этот слизень с присвистом выпустил
зловонные ветры?
- Идиот! - зарычал мой провожатый, стиснув кулаки. - Прочь отсюда!