"Рэй Брэдбери. Будет ласковый дождь..." - читать интересную книгу автора

В десять часов наступила агония.
Подул ветер. Сломанный сук, падая с дерева, высадил кухонное окно. Бутылка
пятновыводителя разбилась вдребезги о плиту. Миг - и вся кухня охвачена огнем!
- Пожар! - послышался крик. Лампы замигали, с потолков, нагнетаемые
насосами, хлынули струи воды. Но горючая жидкость растекалась по линолеуму,
она просочилась, нырнула под дверь и уже целый хор подхватил:
- Пожар! Пожар! Пожар!
Дом старался выстоять. Двери плотно затворились, но оконные стекла
полопались от жара, и ветер раздувал огонь.
Под натиском огня, десятков миллиардов сердитых искр, которые с яростной
бесцеремонностью летели из комнаты в комнату и неслись вверх по лестнице, дом
начал отступать.
Еще из стен, семеня, выбегали суетливые водяные крысы, выпаливали струи
воды и возвращались за новым запасом. И стенные распылители извергали каскады
механического дождя. Поздно. Где-то с тяжелым вздохом, передернув плечами,
замер насос. Прекратился дождь-огнеборец. Иссякла вода в запасном баке,
который много- много дней питал ванны и посудомойки.
Огонь потрескивал, пожирая ступеньку за ступенькой. В верхних комнатах он,
словно гурман, смаковал картины Пикассо и Матисса, слизывая маслянистую
корочку и бережно скручивая холсты черной стружкой.
Он добрался до кроватей, вот уже скачет по подоконникам, перекрашивает
портьеры!
Но тут появилось подкрепление.
Из чердачных люков вниз уставились незрячие лица роботов, изрыгая ртами-
форсунками зеленые химикалии.
Огонь попятился: даже слон пятится при виде мертвой змеи. А тут по полу
хлестало двадцать змей, умерщвляя огонь холодным чистым ядом зеленой пены.
Но огонь был хитер, он послал языки пламени по наружной стене вверх, на
чердак, где стояли насосы. Взрыв! Электронный мозг, управлявший насосами,
бронзовой шрапнелью вонзился в балки.
Потом огонь метнулся назад и обошел все чуланы, щупая висящую там одежду.
Дом содрогнулся, стуча дубовыми костями, его оголенный скелет корчился от
жара, сеть проводов - его нервы - обнажилась, словно некий хирург содрал с
него кожу, чтобы красные вены и капилляры трепетали в раскаленном воздухе.
Караул, караул! Пожар! Бегите, спасайтесь! Огонь крошил зеркала, как хрупкий
зимний лед. А голоса причитали: "Пожар, пожар, бегите, спасайтесь!" Словно
печальная детская песенка, которую в двенадцать голосов, кто громче, кто тише,
пели умирающие дети, брошенные в глухом лесу. Но голоса умолкали один за
другим по мере того, как лопалась, подобно жареным каштанам, изоляция на
проводах. Два, три, четыре, пять голосов заглохли.
В детской комнате пламя объяло джунгли. Рычали голубые львы, скакали
пурпурные жирафы. Пантеры метались по кругу, поминутно меняя окраску; десять
миллионов животных, спасаясь от огня, бежали к кипящей реке вдали...
Еще десять голосов умерли. В последний миг сквозь гул огневой лавины можно
было различить хор других, сбитых с толку голосов, еще объявлялось время,
играла музыка, метались по газону телеуправляемые косилки, обезумевший зонт
прыгал взад-вперед через порог наружной двери, которая непрерывно то
затворялась, то отворялась, - одновременно происходила тысяча вещей, как в
часовой мастерской, когда множество часов вразнобой лихорадочно отбивают
время: то был безумный хаос, спаянный в некое единство; песни, крики, и