"В.С.Брачев "Богатыри русского политического сыска" (П.Рачковский, Л.Ратаев, А.Гартинг, А.Красильников)" - читать интересную книгу автора

своей Записки В.К.Плеве поставил негативные моменты в деятельности
руководителя заграничной охранки.
Оказывается, под влиянием успехов Петр Иванович стал пренебрегать
своими обязанностями, представляя своему непосредственному начальству
отчеты сугубо формального характера, не несущие какой либо конкретной
заслуживающей внимания информации [100]. Не прошло мимо внимания В.К.Плеве
и усиленное покровительство П.И.Рачковского ряду иностранных коммерческих
предприятий в России. И, наконец, самая последняя, и как оказалось, самая
большая, вина Рачковского заключалась в его тесных связях с французскими
политическими кругами и французской полицией. Приложенные к Записке письма
П.И.Рачковского, исследование которых проведено Р.Ш.Ганелиным [101],
действительно не оставляют сомений, кем был организован налет на виллу
Ильи Циона в Швейцарии и позволяют сомневаться в бескорыстном характере
хлопот Петра Ивановича о привлечении иностранных капиталов в Россию.
Однако большого впечатления на Николая II ни сама Записка , ни приложения
к ней не произвели. Во всяком случае, резолюция царя на представленные ему
документы была следующей: Желаю, чтобы вы приняли серьезные меры к
прекращению сношений Рачковского с французской полицией раз и навсегда.
Уверен, что исполните приказание мое быстро и точно [102].
Из всех прегрешений Рачковского царя заинтересовали, как видим, только
его связи с французской полицией. Если исходить из традиционной версии,
что Записка В.К.Плеве была представлена царю дважды: сначала (в 1903 г.)
В.К.Плеве, а затем (в 1905 г.) П.Н.Дурново [103], то возникают вопросы.
И первый из них заключается в определении времени царской резолюции.
Р.Ш.Ганелин уверен, что это случилось 13 июля 1903 года [104]. Однако,
скорее всего, никакой записки царю о П.И.Рачковском В.К.Плеве не подавал,
и резолюция Николая II на ней относится совсем к другому времени - 1905
году. Ведь найдена была записка в 1902 году не в архиве, а в бумагах
В.К.Плеве, и никакими сведениями о ее представлении в 1903 году царю мы не
располагаем. Да и трудно представить, чтобы П.Н.Дурново решился вторично
подать на высочайшее усмотрение уже однажды представлявшийся документ.
Нет, очевидно, что и представление записки, и резолюция царя относятся к
24 января 1905 года. Все это заставляет нас с большой осторожностью
подходить к версии В.К.Агафонова о служебных упущениях Рачковского как
главной причине его отставки. Правы здесь, по-видимому, те, кто связывал
падение Рачковского с интригами В.К.Плеве и черногорской принцессы -
герцогини Лейхтенбергской Анастасии Николаевны, от которой, собственно, и
узнала во время визита в 1901 году Николая II во Францию, Александра
Федоровна, страдавшая нервным расстройством из-за безуспешных попыток
подарить Николаю II сына-наследника, о чудесных способностях лионского
старца [105]. Рачковскому было приказано разыскать Филиппа и доставить в
Компьен, где тогда жили высокие русские гости.
Одна из черногорок, - писал об этой истории С.Ю.Витте, - была в Париже,
- она потребовала к себе заведовавшего там нашей тайной полицией
Рачковского и выразила ему желание, чтобы Филиппу разрешили практиковать и
дали ему медицинский диплом. Конечно, Рачковский объяснил этой
черногорской принцессе всю наивность ее вожделения, причем недостаточно
почтительно выразился об этом шарлатане. С тех пор он нажил в ней при
дворе опасного врага .
Когда же в 1902 году мосье Филипп появился по приглашению царя в